Shrek

Шрек — это зелёный великан с добрым сердцем и уникальным чувством юмора, обитающий в сказочном болоте посреди чудесного королевства. Снаружи он выглядит грозным и немного отталкивающим: массивное туловище, огромные ладони и уши, напоминающие трубы. Но за этой внушительной внешностью скрывается тонкая душа, способная на настоящую дружбу и глубокую привязанность. Своей прямотой и самобытной грубоватостью Шрек частенько заставляет окружающих лукаво приподнимать брови — ведь он не привык притворяться или вуалировать то, что чувствует. При этом за каждой колючей шуткой сквозит тёплая искра заботы и готовность помочь, когда это действительно нужно. Его болотная «берлога» становится не просто домом, а отражением личности: тихое место, где можно уединиться и побыть самим собой. Хотя Шрек предпочёл бы остаться в тени, его судьба — становиться героем, даже если он сам это отрицает. Кажется, что он сталкивается с проблемами и приключениями неохотно, порой просто мечтая о покое, но при этом никогда не отказывается защитить близких, если возникает необходимость. Ему досталась непростая роль аутсайдера, который сам не ожидает, насколько он нужен и как сильно его ценят. Однако именно в этом и кроется вся прелесть Шрека: он ненароком доказывает, что настоящая сила — в искренности, дружбе и умении принимать себя таким, какой ты есть. Однако жизнь Шрека в чудесном королевстве не ограничивается лишь размышлениями у тихих вод болотного озера и мимолётными колкими замечаниями. Ведь сколько бы наш зелёный великан ни твердил, что ему достаточно покоя и одиночества, сам он — существо глубоко социальное, и душа его стремится к товариществу, приключениям, пусть и окрашенным иронией и сарказмом. История Шрека — это история о том, как нежелание высовываться и, казалось бы, природная угрюмость всё равно уводят героя туда, где он нужен больше всего. В его «болотном убежище» всегда царит своя особая атмосфера. Зелёные водоросли, покрывающие утиные заросли, мягко покачиваются под дуновением ветра. Деревья, чьи корни простираются глубоко под землю, создают величественную раму для незатейливой болотной глади. На первый взгляд, это место кажется мрачным и сырым, но для Шрека оно наполнено жизнью и тихим уединённым счастьем. Чаще всего он бродит вдоль берега, перебирая голыми ступнями влажную землю и при этом продолжая размышлять: не может ли он, в самом деле, жить вечно в одиночестве? Не принесёт ли очередная встреча с внешним миром только новые хлопоты и испытания? Однако стороннему наблюдателю не ускользнёт, что Шрек не просто так «ворчит» на всё вокруг. Он часто смотрит на мир с лёгкой обидой: ведь сколько раз его судили по внешности, не пытаясь заглянуть глубже? Сколько раз его боялись и шарахались, не решаясь узнать, что скрывается за громогласным рёвом и устрашающей осанкой? Эти горькие воспоминания оживают в нём, когда он вновь и вновь убеждается, что люди (даже сказочные существа) склонны встречать «необычных» гостей со страхом и предрассудками. Но именно осознание этой несправедливости рождает у него внутренний стержень, который помогает Шреку понимать, как важно быть терпимым к чужим странностям и уважать разнообразие. К счастью, ему встречаются и те, кто разбивает эти стереотипы. Один из них — неугомонный Осёл, вечно болтливый, весёлый и абсолютно бесстрашный к Шрековым «страшилам», будь то громкий рык или хмурый взгляд. Для Осла в Шреке важно совсем не то, что он «огр» (хотя сам Шрек всегда подчёркивает, что он — огр, а не великан, но людям и прочим тварям порой проще назвать его великаном). Дружба с Ослом — это подтверждение того, что истинная ценность в общении лежит за пределами того, что видно глазам. Да, бывает, Шрек периодически кряхтит от болтовни приятеля, охает, что ему надоело это нескончаемое «бла-бла-бла», но в глубине души он очень дорожит такой преданной поддержкой. Благодаря Ослу Шрек учится доверять и видеть добро в мелочах — пусть даже иногда оно прячется за тысячью слов, произнесённых без остановки. Но приключения начинаются тогда, когда наш герой внезапно вынужден оставить своё тихое обиталище. Нередко это происходит по самым странным поводам: то король или принцесса ищут защиты от чародея, то волшебные существа спасаются от злого дракона, а то и вовсе бывает, что старые друзья просят помочь им разобраться в житейских перипетиях. Шрек может ворчать и протестовать — «Да зачем я им сдался?», «Нет, не пойду ни за что!» — однако, когда дело касается спасения жизни или чести близких, он моментально отбрасывает сомнения. Да, он предпочёл бы мир и тишину, но ведь сердце у него далеко не каменное. Как только кто-нибудь отчаянно воззовёт к нему о помощи, Шрек одевает свои любимые — пусть и потрёпанные — штаны, подтягивает ремень и отправляется разруливать ситуацию. Вспомним хотя бы тот случай, когда Шрек в компании Осла и очаровательной принцессы Фионы оказался в самом эпицентре придворных интриг. Они тогда направлялись в королевство, чтобы показать Фиону её родителям. Шрек не горел желанием знакомиться с королём и королевой, ведь он уже заранее представлял, что в глазах титулованных особ останется лишь грубоватым чудаком из болота. Однако чувство ответственности перед Фионой, к которой он испытывал глубокую (хоть и тщательно завуалированную) привязанность, толкало его вперёд. И, несмотря на все придворные насмешки, несмотря на то, что фрейлины вздыхали и падали в обморок от одного взгляда на «трубоухого великана», а придворные шёпотом пересказывали друг другу самые нелицеприятные слухи, Шрек преодолел и эту преграду. Во имя любви он научился быть терпимым к чужим предрассудкам. И что удивительно, многие в королевстве вскоре разглядели в этом зелёном гиганте верного и благородного защитника. Принцесса Фиона, конечно, занимает особое место в сердце Шрека. Их знакомство стало для него ключевым моментом, который изменил не только привычный уклад жизни, но и отношение к самому себе. Когда-то Фиона жила в заточении — принцесса, по несчастной случайности обременённая проклятием, которое превращало её по ночам в огра. Ирония судьбы: именно Шрек, настоящий огр, с его прямотой и неординарным характером, оказался для неё тем самым спасителем, который помог ей увидеть ценность внутренней свободы. Вместе они учились принимать собственные странности, и в этом заключался главный урок, который Шрек вынёс из приключений с Фионой: зачастую нам только кажется, что мы неполноценны, потому что другие смотрят на нас косо; на самом же деле, именно искренность и готовность любить делают нас по-настоящему уникальными. Когда речь заходит о королевствах и принцессах, нельзя не упомянуть и многочисленных приятелей Шрека. Забавный Кот в сапогах, который хоть и был когда-то наёмным разбойником, покорил сердце нашего огра своими «кошачьими» талантами — как коварством, так и преданностью друзьям. Маленькие, но пронырливые пряничные человечки, тройка слепых мышей, три поросёнка — все они, волей судьбы, оказались причастны к невероятным событиям, которые разворачивались и в замке, и за его стенами. И очень скоро все эти разные существа осознали: быть со Шреком — значит находиться под защищающим крылом друга, который хоть и умудряется грубить временами, но всегда готов броситься на помощь. Порой может показаться, что он вообще-то не хочет этой «суеты» вокруг. Но внутри него неизменно горит свет, говорящий: «Если кто-то нуждается во мне, я не оставлю его в беде». Случались и случаи, когда эти самые друзья задумывались, а не слишком ли много они навязываются? Особенно Осёл, который после очередной авантюры, где их чуть не сжёг разъярённый дракон (пусть теперь и бывшая злая, а ныне совершенно обаятельная подруга Осла), начинал задаваться вопросом, не устал ли Шрек от бесконечных проблем. Но достаточно было одному из них взглянуть на задумчивое лицо Шрека (пусть и замаскированное мнимым хмурым недовольством), чтобы понять: он тоже в глубине души чувствует, что друзья — это ценнейшее, что у него есть. Да, возможно, он иногда сетует, что мечтал о тишине и покое. Однако сердцем он принимает их такими, какие они есть: шумными, смешливыми, суетливыми, непредсказуемыми. Кроме того, Шрек — настоящий философ, хотя сам он никогда бы не признал за собой такого звания. В уединённых прогулках по лесу, прихватив огромную дубинку (которую он, впрочем, использует чаще не для драки, а чтобы раздвигать густые ветви по пути), Шрек размышляет о мире. Он думает о том, почему люди столь нетерпимы к чужой инаковости. Почему одни, родившись королями, наслаждаются почётом, а другие, как он, вынуждены жить на задворках общества, постоянно доказывая, что у них есть сердце и совесть? И каждый раз, вспоминая встречи с добрыми людьми, с теми, кому неважна его «шершавость» и «огрячесть», Шрек чуть смягчает свой суровый взгляд. Он словно понимает, что мир не чёрно-белый, что вокруг есть масса оттенков, и наш герой способен их видеть, если забудет про оскорбления, что когда-то его ранили. Впрочем, Шрек умеет и ценить простые радости: например, нет для него большей награды, чем сытный обед после тяжёлого дня. Хотя, возможно, не каждый бы оценил «лакомства», которые Шрек готовит у себя на болоте: для обычных людей они выглядят странно, а порой и откровенно отвратительно. Но вот для него самого обильно приправленный «лягушачий пир» — настоящее гурманское наслаждение, а «жаркое из водорослей и слизней» — классика местной «зеленой» кулинарии. Он привык радоваться тому, что другие сочли бы несъедобным, тем самым вновь показывая, что важно оставаться верным себе, пусть даже это идёт вразрез с общепринятыми представлениями. Одно из наиболее поразительных качеств Шрека — умение прощать. Казалось бы, за годы жизни он испытал столько неприязни на себе и столько стычек с разного рода «охотниками на огров», что будь он мстительным созданием, никто бы не удивился. Но у Шрека сердце доброе. Он помнит обиду, да, но не живёт ею. Он осознаёт, что много зла совершается из-за незнания и предубеждений, а не из подлинного желания ранить. Часто после всех баталий и неурядиц, когда уже стихает шум, он медленно возвращается в своё болото и чувствует лёгкую грусть: «Зачем всё это? Неужели нельзя было договориться без силовых методов?» И именно эта грусть говорит о том, что для нашего героя по-настоящему важен мир, а не победа любой ценой. Вспоминая о доблестных делах Шрека, нельзя обойти стороной его участие в спасении других волшебных существ. Ведь королевство, которое на первый взгляд кажется таким безмятежным, на самом деле иногда оказывается в опасности из-за козней тёмных колдунов, завистливых фей или всевозможных проклятий. Когда-то Шрек помог русалкам вернуть их подводный город, а однажды даже спас целый посев волшебных бобов от нашествия гигантских тараканов-мутантов (о, это была эпичная битва, раскаты грома стояли на весь лес!). В таких предприятиях он всегда берёт на себя самую опасную часть плана, понимая, что его сила и выносливость вполне позволяют этому гиганту вести сражение там, куда другие вступать побоятся. Но даже в моменты, когда он в ярости размахивает дубиной, где-то глубоко внутри у него теплится сострадание: он старается не причинять избыточного вреда существам, которые просто заблудились или выполняли чужую злую волю. Важнейшим испытанием для Шрека стала необходимость примириться с тем, что круг его друзей и семьи ширится. Когда Фиона решилась открыть людям своё истинное обличие и осталась огром навсегда (что, разумеется, было для неё тяжелым, но одновременно освободительным шагом), Шрек осознал, что всё королевство теперь смотрит на него и Фиону не только как на диковинку, но и как на некий символ нового времени: времена принцесс, утончённых и кристально чистых, начинают сменяться эпохой, когда даже тот, кто внешне далёк от идеала, может оказаться любящим, преданным и великим сердцем. Неудивительно, что, несмотря на первоначальную враждебность, многие стали учиться принимать разность форм, рас и видов. Сам Шрек, хоть и продолжал морщиться от торжественных речей, где его прославляли в качестве «основоположника новой эры толерантности», всё же понимал, что делает доброе дело. А в этом, как ни крути, есть свой особый вкус героизма. Ещё одной неожиданной страницей биографии Шрека стала его роль в воспитании детишек: своих, а впоследствии и детёнышей его друзей. Когда в домике на болоте послышались первые крики маленьких огрят, жизнь нашего героя перевернулась. Если раньше он с трудом терпел время от времени наплыв шумных гостей, то теперь суета и гам стали постоянными спутниками. Но, к изумлению самого Шрека, он обнаружил в себе нежность, о которой не подозревал. Оказалось, что он, этот огромный и слегка грубоватый великан, может днями напролёт укачивать маленькое зелёное чудо на руках и рассказывать сказки. Осёл, который вечно вертелся рядом и подбрасывал свои комментарии, часто смеялся: «Ну кто бы мог подумать, что Шрек станет примерным папочкой?» Но смех этот был добрый, с оттенком искреннего уважения. Ведь растить детей — задача не из лёгких даже для обычных людей, что уж говорить о семье огра и огрихи, которым приходится одновременно справляться с общественным вниманием и хранить свою идиллию среди болотных лилий. Постепенно окружение Шрека превратилось в пёстрый калейдоскоп: одни друзья заходили на огонёк, другие возвращались с новых путешествий и привозили удивительные истории, порой и волшебные подарки, кто-то просто гостил, чтобы отвлечься от дворцовых церемоний и сплетен. В болотном жилище часто звучал смех — детям подавай игры и развлечения, взрослым не мешало бы сбросить тяжёлые королевские костюмы и расслабиться за домашним пиром. Шрек, конечно, время от времени кряхтел и ронял свои обычные ворчливые реплики: «Да когда же вы уже дадите мне побыть одному!» Но все знали, что за этими словами кроется улыбка, а отворенная настежь дверь говорит сама за себя: «Добро пожаловать, друзья». Одновременно Шрек всё равно оставался самим собой. Он не стал «примерным рыцарем» с безупречными манерами, не ходил с прямой спиной и не слушал похвалы, сложив руки на груди, — ничего подобного. Его грубоватые шутки никуда не делись, и острый язык тоже иногда резал правду-матку так, что собеседники краснели. Но в том-то и дело, что Шрек не перестаёт быть тем, кем он является. Он знает, что рано или поздно в людях всплывёт неприязнь к чужакам, а в нём самом может ожить старая обида. Однако теперь у него есть мощная опора: любовь, дружба, общие пережитые трудности, которые напоминают, что в самой сердцевине этих отношений лежит настоящее родство душ, пускай и подчеркнутое всей абсурдностью многочисленных приключений. Когда приходит вечер, и болото укрывается легким туманом, Шрек обычно садится на перевёрнутую бочку у крыльца своего домика. Где-то в доме мирно дремлет Фиона, укладывая детей, а Осёл давно упорхнул «пустить дружеские сплетни» другим сказочным жителям — ведь он не может долго сидеть без разговоров. И вот в тишине, под потрескивание костра, Шрек опускает взгляд к воде. Перед ним отражается его лицо — лицо существа, которое когда-то многие считали чудовищем. Отражение меняется, если ветер колышет гладь воды, но Шрек уже давно знает, что красота души не зависит от того, какое у тебя лицо. Он мягко улыбается. В его голове — калейдоскоп воспоминаний: драки с рыцарями, которые перепугались до полусмерти, увидев, как он умеет рычать; трогательная встреча с Ослом в тот день, когда тот был никому не нужен; горячие споры с Фионой о том, как правильно складывать посуду или какие цветы лучше посадить у крыльца (Шрек вообще-то не прочь вырастить что-нибудь простое, сытное, а Фиона обожает всё яркое и красивое); удивление королевских родителей, которым пришлось привыкнуть к зятю-огру, от которого они сперва ждали лишь грубой силы, а получили заботу и верность. Всё это складывается в причудливый узор, в котором есть место и грусти, и радости, и яркому смеху, и умиротворённым беседам. Иногда Шрек думает: а что если бы он пошёл другим путём? Сбежал от всех, спрятался в самую глухую чащу, чтобы никогда больше не слышать ни чьих просьб, ни чьих насмешек. Но сразу понимает, что это не его путь. Жизнь нашему зелёному великану предоставила шанс испытать и боль от предательства, и счастье, когда тебя принимают таким, какой ты есть. И теперь он не может от всего этого отказаться. Он уже не тот, кем был в начале: угрюмый отшельник, довольствующийся звуками вечерних лягушек под рассветными лучами солнца. Теперь он и отец, и муж, и лучший друг, и герой, которому аплодирует целое королевство (пусть это и злит его застенчивую натуру), и просто верный товарищ для всех, кто готов идти рядом, несмотря на его внешнюю грубоватость. Поэтому, когда наступает момент очередной угрозы волшебному миру — будь то выскочка-колдун, что желает захватить власть, или грозный великан из соседнего леса, который обиделся на людей за то, что его изгнали, — все знают, к кому можно обратиться. Стоит лишь постучать в тяжёлую деревянную дверь домика на болоте. И даже если с той стороны послышится раскатистое «Кто там?», и оттуда вылетит ворчливая тирада («Вы мне надоели, брысь отсюда!»), — не нужно пугаться. Шрек, конечно, пустит в дом, насупится, послушает, что за беда грядёт, а потом скажет: «Ладно уж. Если кроме меня некому…» — и вновь наденет на плечи скромный заплечный мешок, в котором хранит всё необходимое для путешествий. Оттуда, из затхлого и влажного болотного жилища, он выходит на свет и становится тем самым героем, который способен спасти королевство. С годами Шрек научился внутренне смеяться над собственным «нежеланием» помогать. Он понимает, что уже не обманет сам себя: он не может просто закрыть глаза на несправедливость. Может быть, кто-то называет его великим паладином добра или защитником слабых, но Шрек всё-таки остаётся Шреком, поэтому он скорее скажет, что «просто не мог поступить иначе». И это, пожалуй, самое ценное: геройство, которое не выставляется напоказ, а идёт от глубинного гуманизма и сочувствия. Наблюдая за Шреком, любой, кто пересекается с ним хотя бы вскользь, делает для себя удивительные выводы: иногда самые важные качества открываются там, где мы меньше всего ожидаем их найти. Кто бы мог подумать, что «зловещий огр», живущий на окраине болот, окажется мягкосердечным и благородным существом, понимающим цену настоящего чувства? А ведь это истинная природа Шрека: невероятно сильная, но не жестокая, чуткая к чужим страданиям, хотя и прячущаяся за забавными колкостями. В королевстве любят рассказывать о его подвигах новым поколениям детишек. Малыши, услышав описания его могучей фигуры и трубчатых ушей, восклицают: «Вот бы взглянуть на него своими глазами!» И им отвечают: «Если судьбе будет угодно, то вы ещё успеете. Но сперва убедитесь, что вы дружелюбны и не станете смеяться над чужой “инаковостью”, ведь только те, кто идёт к Шреку с открытым сердцем, получают от него самое лучшее». Так крепнет слава зелёного героя, что не носит золотых доспехов и не разъезжает на роскошном коне, но в нужный момент всегда будет на страже справедливости. Среди мирских забот — рыцарских турниров, балов при дворе, сплетен о придворных романов — имя Шрека стало почти легендой. Порой придворные дамы шепчутся: «Говорят, он ещё и кулинар — варит такие супы из болотной тины, что сам король изъявил желание попробовать?» Иные, более смелые особы, могут случайно проговориться: «Я видела его мельком, он совсем не страшен, улыбался так тепло!» Слухи разлетаются, и королевство потихоньку меняется. Раньше детишек пугали историями об ограх: «Не ходите ночью в лес, а то попадётесь Шреку!» Теперь же рассказывают другие сказки: о том, как этот могучий великан оберегает лес от тёмной магии, дружит с жителями лесных чащоб и помогает принцессам, попавшим в беду. Иногда Шрек становится невольным участником забавных недоразумений. Скажем, когда приезжает новый королевский посланник, ещё ни разу не видевший огра. Он, конечно, ищет того самого защитника, а в итоге пугается, завидев страшную фигуру у болота, и пускается наутёк. Только позже, отдышавшись, он с удивлением узнаёт от осла (который бегает за ним, приговаривая: «Эй, стой, милок! Ты же к Шреку направлялся, а это он и есть!»), что легендарный защитник и есть это «чудовище». Но стоит такому человеку поближе пообщаться с Шреком, как все страхи развеиваются, уступая место искреннему уважению. В большие праздники, когда в королевстве устраиваются пышные торжества, Шрек нередко приглашён как почётный гость. Правда, он не любит подобные мероприятия: слишком много шума, да и натянутые улыбки придворных его нервируют. Но ради Фионы и детей он порой идёт навстречу церемониалам, хотя бы для того, чтобы они не чувствовали себя изгоями. И бывает чудесное зрелище, когда король и королева, стоя на балконе, приветствуют собравшихся, а рядом, слегка смутившись, гордо держит себя принцесса Фиона со своим мужем-огром. Люди внизу перешёптываются, чуть хихикают, а потом поднимают крик восторга и благодарности, ибо давно уже привыкли: «Да, он не такой, как все, но кто сказал, что это плохо?» И всё-таки настоящий дом Шрека — это не дворец. Даже роскошные постели, мягкие ковры и угощения из королевской кухни не заменят ему того запаха сырости, кудахтанья болотных птичек на рассвете и мерного стрекота насекомых в сумерках. Болото — часть его сущности, его убежище и место, где он может быть самим собой, не думая о том, как выглядит в глазах других. Потому, отслужив «почётную обязанность» на празднике, он старается поскорее вернуться к себе, подальше от ярких огней и городского шума. И, подойдя к знакомой тропе, на которой даже в ночи ему всё знакомо до каждого звука, Шрек выдыхает с облегчением. Здесь ему не нужно играть роль ни героя, ни чудовища — только быть Шреком. На следующий день, проснувшись под скрип ветвей и лёгкую прохладу утреннего воздуха, Шрек первым делом выбирается из домика проверить, всё ли в порядке вокруг. Не примяли ли кабаны грядки, не забрели ли снова лягушки в бочку с питьевой водой, и не стащила ли наглая цапля остатки вчерашнего ужина. А затем он садится на бревно и смотрит, как встаёт солнце над болотом. Лучи мягко освещают водную гладь, рассыпая сияющие блики, и в этот миг Шрек понимает, что по-настоящему счастлив. У него есть всё, о чём он, возможно, даже и не знал, что мечтал: семья, друзья, признание, пусть и слегка раздражающее его, и, самое главное, внутренняя гармония. Он научился принимать себя и нести этот покой в окружающий мир, когда это действительно нужно. Так и продолжается его удивительная жизнь: в ней ещё будет множество событий, неожиданных встреч и, вероятно, новых испытаний. Возможно, появятся даже другие «огры» — менее дружелюбные, которые попробуют бросить вызов или будут питать злобу к людям. Но Шрек, пройдя через столько передряг, как никто другой способен понять, что изоляция и враждебность — путь в никуда. Он снова возьмёт дубинку, наденет своё «боевое» выражение лица и пойдёт мирить, спасать, разбирать завалы и налаживать мосты между разными расами и видами. И все будут знать, что бы ни случилось, если Шрек рядом, можно вздохнуть с облегчением. Возможно, однажды на страницах старых книг напишут о «сказании об Огре, что стал другом королевству». В хрониках будут величественно описывать его деяния, рисовать его могучий облик, добавлять удивительные детали о его связях с драконами, говорящими животными, ветвистыми русалочьими родословными. Но за всеми этими приукрашенными историями будет скрываться самая простая истина: Шрек — существо, которое научилось любить мир и жить в нём, несмотря на то, что мир долго считал его чужим и страшным. Именно в этом сила его характера и всеобщее восхищение. Так день за днём он продолжает творить свою личную легенду. Пусть вокруг бродят удивительные существа, пусть злые колдуны разрабатывают новые заговоры, пусть в придворных кулуарах не утихают разговоры о «необычном принце» и «странной королевской семье». Шрек не слишком беспокоится обо всём этом. Он знает, что в нужный момент он будет там, где требуется его помощь. И никто не сможет отрицать: когда этот зелёный гигант входит в битву со своими устрашающими рычаниями, а рядом с ним стоят верные друзья, злу остаётся лишь дрожать в ожидании неминуемого поражения. Ну а после всех побед, когда уляжется пыль и утихнут крики, Шрек спокойно пойдёт домой, в своё болото, где его встретит нежная улыбка Фионы и радостный визг ребятишек, мечущихся по двору за вездесущими лягушками. Может, Осёл заглянет ненадолго, чтобы поведать о новых слухах, или Кот в сапогах принесёт новую байку, украшенную поэтическими оборотами. И всё это — жизнь, о которой наш зелёный друг когда-то мог только смутно догадываться, когда стоял в гордом одиночестве среди бескрайних трясин. Так в полной мере раскрывается великая суть Шрека: аутсайдер по воле судьбы, он обрёл истинное призвание и стал опорой для целого мира, при этом сохранив себя и своё искреннее, иногда резковатое, но оттого ещё более ценное доброе сердце. И если когда-нибудь вы, читая эту историю, сможете представить себе мелодичное кваканье лягушек, теплое сияние болотных огоньков и грузную, но родную фигуру огра, идущего сквозь туман, знайте: в этом мистическом свете, среди первозданной природы и волшебства, живёт тот, кто являет собой образец простой и человечной (пусть он и не человек!) преданности. И, может, каждый из нас хоть чуточку «Шрек» в глубине души — мы тоже порой скрываемся за грубой оболочкой, а внутри храним нежность, дружбу и любовь, которые лишь ждут своего часа, чтобы проявиться. И всё же жизнь в королевстве не стоит на месте, а значит, Шреку, как и прежде, приходится сталкиваться с новыми вызовами, которые, казалось бы, вновь выдергивают его из болота и заставляют заниматься вовсе не «его» делами. Однако сейчас, когда у него уже есть семья, широкая компания друзей и нешуточный авторитет среди самых разных обитателей этих земель, приключения начинают приобретать чуть иные краски. Если раньше Шрек часто чувствовал себя одиночкой, вынужденным в одиночку же совершать подвиги, то теперь рядом с ним те, кто всегда готов подставить плечо (или копыто, или хвост, если говорить об Осле), и это делает его дорогу чуть более светлой. Но в глубине души наш герой по-прежнему небезразличен к судьбам окружающих, хотя громогласно жалуется на то, что хотел бы спокойствия и что в «болотной тиши» ему куда уютнее. Утро в болоте начинается с привычных звуков: кваканья лягушек, треска насекомых и шороха листьев, которые никогда не затихают, даже когда солнце только-только пробивается сквозь туман. Шрек, едва встав с непокрытой доски, что служит ему кроватью (пускай у домика есть и более комфортная мебель, но Шрек к ней так и не привык), первым делом отправляется проверить, всё ли в порядке у «младшего поколения». Его зелёные детишки, ещё щурясь от новых лучей солнца, весело галдят, требуя завтрак и умудряясь заодно оглушить каждого, кто попадётся на пути. Фиона уже хлопочет на кухне, готовя нечто, от чего «обычные люди» наверняка пришли бы в ужас. Но для огров слизни с капелькой зелёного соуса да моллюски, выловленные прямо из болота, – это лакомства, от которых с раннего утра просыпается аппетит. Однако в этот самый момент на крыльце раздаётся осторожный стук. Шрек, приподняв бровь, оборачивается и испускает тяжёлый вздох, уже догадываясь, что начинается новый день с привычного «кто-то пришёл за помощью». Он бормочет себе под нос что-то вроде: «Неужто опять не дадут мне покоя?» – и идёт открывать дверь. На пороге оказывается маленький серый гоблин, одетый в залатанную рубаху и трясущийся от волнения. Из него с трудом вырываются слова о том, что где-то в дальнем конце королевства разгуливает разбушевавшийся каменный тролль, пугающий местных жителей и разоряющий посевы. И королевский совет выслал гонца, дабы разыскать Шрека – единственного, кто сумеет утихомирить этого монстра. Шрек сдвигает челюсти и уже открывает рот, чтобы возразить, что, мол, «не ему этим заниматься», но вглядывается в глаза гоблина – испуганные, полные надежды. И понимает, что гоблин ожидает от него того самого геройства, которое «зелёный великан» готовит неохотно, но всё равно всегда проявляет. Пока Шрек размышляет, не прикидываясь ли глупцом, что якобы не услышал про тролля, Фиона тихонько оказывается рядом. Она ложит ладонь ему на плечо и нежно напоминает, что если кто-то страдает, а они могут помочь, то, пожалуй, нет смысла прятаться за ворчливыми словами. Шрек подводит взгляд к её глазам, и на мгновение в его душе вспыхивает тёплое чувство признательности: рядом с Фионой он всегда чувствует, что любые испытания преодолимы. Затем Шрек снова поворачивается к гоблину и сдаётся: «Ладно, скажи им, что я скоро прибуду». Гоблин облегчённо выдыхает и спешит скрыться за деревьями, уходя по болотной тропе, а Шрек в предвкушении небольшого (или большого) бедствия вздыхает: «Ну что ж, придётся опять ввязываться во всё это…» Осёл, который обожает утренние новости, конечно же, мгновенно появляется, услышав разговор у порога. Он вносится в дом, начиная тараторить: «Ох, да это же как захватывающе! Опять подвиги, опять спасения, снова все будут нам аплодировать! Я уже весь горю от нетерпения!» Шрек закатывает глаза, усмехаясь, и шутливо грозит Ослу кулаком: «Знаю я твой “огонь”. Как бы не пришлось опять отскребать тебя от пещерной стены, если ты полезешь первым к троллю». Но, конечно, Осла это не останавливает, и он, скачущим галопом, делится планами: «Вот давай-ка сразу же выдвинемся, а по дороге я тебе всё расскажу, что я слышал про этого каменного тролля!» – хотя сам при этом и не знает толком никаких подробностей, кроме тех, что успел выудить из испуганного гоблина. Шрек, пытаясь завязать свой заплечный мешок, в который складывает всё необходимое (да что там – в основном он кладёт туда лишь кусок верёвки да какую-нибудь большую кость для отпугивания зверья), слушает нескончаемую болтовню Осла, смеётся про себя, и в который раз думает: «Вот жизнь-то: я хотел ещё поваляться после завтрака, а меня уже ждут приключения». Фиона, понимающая, что без неё, скорее всего, всё равно не обойдётся, тоже готовится к походу. Она никогда не была хрупкой дамой, прячущейся за спиной мужа. Скорее, она – боевой соратник, владеющий приёмами рукопашной схватки, да и магические знания у неё поднакопились за время совместной жизни с Шреком: ведь она не только бывшая принцесса, но и носительница расколдованной сущности, да и друзья-волшебники тоже внесли свою лепту в её «учебу». Малышей, которые с радостью бы рванули с родителями, приходится на время оставить на попечение драконихи (той самой, что когда-то охраняла замок и в итоге стала верной подругой Осла). Дракониха уже давно облюбовала просторную пещеру неподалёку от болота, где растит свою собственную шумную компанию малышек-дракончиков, так что она и к заботе об огрятах тоже привыкла. Дети радостно визжат, когда их увлекают в полёт на мощных крыльях: для них это приключение ничуть не хуже, чем любые подвиги взрослых. А Шрек и Фиона, успокаивая себя тем, что дети в надёжных лапах, отправляются туда, где королевство нуждается в помощи. Путь к месту, где орудует разбушевавшийся тролль, нелёгок: нужно обойти глухой лес, продираясь через заросли колючих кустарников, а затем пересечь заросшую камышами заболоченную равнину, пронизанную вязкими трясинами. Шрек, разумеется, в своей среде: для него трясины – как удобная прогулочная дорожка, он уверенно ступает по «болотной жиже», не проваливаясь и не теряя равновесия. Но Осёл то и дело вздрагивает, когда под копытами начинает чавкать грязь, и жалобно зовёт: «Эй, Шрек! Ты уверен, что это самая короткая дорога? Может, найдём тропинку посуше?» Шрек хмурится и насмешливо отвечает: «Конечно, есть дорога в обход, но тогда мы будем пробираться добрых два дня. Хочешь – иди туда, а я здесь пройду за полдня». Понимая, что Шрек говорит правду, Осёл остаётся при своих копытах, но не прекращает бормотать о том, как ему не хочется портить свою «прекрасную шерсть». По мере того, как они двигаются вперёд, их сопровождают случайные попутчики – заблудившиеся охотники за сказочными ингредиентами, пугливые эльфы, которые не часто встречают огров, но уже наслышаны о доброй славе Шрека, и даже один бродячий менестрель, у которого всегда наготове гитара и песенка, восхваляющая рыцарство и героизм. Вот только, когда этот музыкант загорается идеей исполнять баллады прямо на ходу, Шрек останавливается, тяжело на него смотрит и очень вежливо, но настойчиво просит «не шуметь, пока мы не выберемся из этих проклятых зарослей». Менестрель осекается, в ужасе прижимая гитару к груди, и лишь Осёл шёпотом подкалывает: «Не боись, парень, Шрек и вправду не любит, когда шумят, но ты потом ещё сыграешь, если он будет в хорошем настроении!» Так или иначе, благодаря упорству и знанию болотных троп, отряд Шрека вскоре выходит к каменистым холмам, за которыми простирается деревня. По дороге им начинают попадаться страшные следы разгрома: поваленные деревья, вытоптанные поля, раздавленная телега и подозрительные глубокие вмятины в земле. «Это явно работа тролля», – мрачно констатирует Фиона, приглядываясь к отпечаткам от мощных кулаков. Тролли отличаются величиной и силой, а каменные тролли – особенно коварные, ведь их кожа почти неуязвима для обычного оружия. Правда, Шрек не привык сражаться чисто «по правилам»: у него в запасе куча уловок, умение пускать в ход природную силу и здоровую долю хитрости, благодаря которой даже самые крепкие монстры оказываются в проигрыше. Перед самой деревней их встречает маленькая делегация – несколько бледных фермеров, узнавших Шрека по его «фирменным» ушам. Глаза у крестьян горят от надежды: уж если кто и спасёт их земли от разоряющего нашествия, то это точно знаменитый зелёный великан. Они быстро рассказывают, что тролль появился из-под земли пару недель назад. Сначала всё ограничивалось странным грохотом в горах, но вскоре каменные валуны «ожили» и принялись крушить всё, что попадалось под руку. Некоторые поговаривают, что тролль пробудился от древнего проклятия, наложенного колдуньей из другого королевства, и теперь он в ярости ищет того, кто когда-то его заточил. Шрек, как и всегда, старается не вдаваться в мифологические тонкости: его задача – понять, как утихомирить гиганта, не допустив разрушений дальше. И первым делом он решает выяснить, где сейчас монстр. Фермеры рассказывают: тролль обосновался у подножия старой горы, словно сторожа её пещеры. Любой, кто появляется рядом, оказывается под ударом необузданной силы. Не медля ни минуты, Шрек и его спутники идут прямо к этому подножию. Укрывшись за скальным выступом, они пытаются определить, как лучше подступиться к троллю. И тут в глаза бросается интересная деталь: огромная каменная фигура – больше, чем сам Шрек – сидит на полуразрушенном валуне и раскачивается из стороны в сторону, при этом издавая протяжные стонущие звуки. Со стороны может показаться, что это просто звериный рёв, но Шрек, у которого слух обострён к всевозможным «болотным серенадам», слышит в этих стонах что-то вроде печального причитания. И впервые за всё время он задумывается: а не страдает ли тролль сам по себе? Может, его ярость вызвана не от природы жестоким нравом, а каким-то внутренним горем? Чтобы проверить догадку, Шрек осторожно выходит вперёд. Фиона и Осёл отговаривают его: «Может, ну его? Может, устроим засаду с дальнобойными катапультами?» Но Шрек машет рукой, мол, «погодите, у меня план». Он недоверчиво приближается к троллю, готовый в случае чего увернуться или нанести первый удар. Но каменный громила, завидев нашего зелёного героя, лишь недовольно рычит, не бросаясь вперёд. Шрек поднимает ладонь, словно говоря «спокойно», а сам принюхивается и чувствует странноватый смолянистый запах. Приглядевшись, замечает, что у тролля из плеча торчит огромный металлический осколок – вероятно, от оружия или ловушки, которая когда-то в него попала. Кровь у тролля твёрдая, полукаменная, но боль от застрявшего клинка наверняка мучительна. И тогда Шрек понимает, что тролль может быть не столько злым, сколько загнанным в угол и сбитым с толку собственной болью. Пока Фиона и Осёл с тревогой смотрят из-за укрытия, Шрек начинает медленно приближаться, приговаривая что-то на смеси «огровой ругани» и успокаивающих слов. Тролль чуть приподнимает свою гигантскую голову, выпускает облако пыли из ноздрей и неуверенно поворачивается к Шреку. Кажется, он не понимает, что за странное существо пытается к нему подойти. Но не нападает, не бьёт кулаком, просто продолжает рычать. Шрек собирает всю свою храбрость, поднимается на лежащий рядом валун и оказывается почти на уровне плеча тролля. Вынимать осколок сразу – рискованно, ведь тролль может решить, что на него снова нападают. И всё-таки Шрек аккуратно тянет за металлическую деталь. Каменный гигант вскакивает, взревев, поднимается во весь свой огромный рост, а Шрек висит, вцепившись в это железо, и пытается не сорваться вниз. Гул разносится по ущелью. Фиона уже собирается бежать на подмогу. Но тут раздаётся звонкий хруст, осколок сдаётся, и его получается вытащить. Сначала тролль будто бы замолкает. Затем он громко выдыхает и, пошатнувшись, опускается на колени, словно от переполняющего облегчения. Глаза его, каменные, загораются тихим мерцанием, которое отдалённо напоминает блеск слёз. Шрек, отскочив в сторону, остаётся цел, и напряжённо ждёт, какой будет реакция. Но тролль медленно поворачивает к нему голову и выпускает протяжный стон, в котором различимы не враждебность, а скорее усталое спасибо. Фиона и Осёл, наконец, решаются подойти ближе, а потом осматривают тролля, чтобы понять, нет ли других травм. Выясняется, что он в самом деле не мог найти покоя, мучаясь от огромного железного клинка в теле. Временами боль сводила его с ума, он, не понимая, как облегчить страдания, швырял валуны, крушил деревья и нападал на встречных путников. Но теперь, когда осколок извлечён, ярость улеглась, и в тролле всё больше проявляется усталая безобидность. Жители деревни, с опаской подходящие ближе, видят эту сцену и не могут поверить глазам: вместо того чтобы вести с троллем смертельный бой, Шрек спасает его. Но этот необычный «гуманизм» к чудовищу оказывается сильнее страха, и вскоре несколько смелых крестьян приносят перевязочные материалы, воду, кто-то даже находит большой кусок жевательной смолы, чтобы помочь троллю «заполнить» раны на каменной коже. Тролль тихо наблюдает за их действиями, время от времени прорычивая, но больше не проявляет агрессии. Шрек в который раз убеждается, что видимая внешняя дикость часто кроет в себе нечто иное, и что самый надёжный путь к миру – попытаться понять, что творится в душе у того, кого привычно называют «монстром». В награду за этот мирный исход король, узнав о случившемся, отсылает гонца в деревню с приказом щедро вознаградить Шрека. Однако наш огр не спешит принимать деньги или почести. Ему достаточно того, что теперь крестьяне перестанут бояться, а тролль не будет больше страдать от боли. Впрочем, чтобы деревня окончательно успокоилась, Шрек предлагает возвести специальное заграждение, которое позволило бы троллю жить рядом, не мешая фермерам. Как выясняется, неподалёку есть уединённая пещера, полная самоцветов и твердых пород камня, где каменный гигант сможет обустроить себе логово. Для поддержания контакта крестьяне решают приносить ему провизию: пусть и не всю, троллю вполне подойдут груды известняка и тому подобные «лакомства». И если всё пойдёт хорошо, когда-нибудь они, быть может, даже научатся спокойно жить бок о бок. Выяснив все организационные детали, Шрек, Фиона и Осёл отправляются в обратный путь, уставшие, но довольные: очередная проблема королевства решена, причём мирным путём, да ещё и превратила опасного монстра в возможного соседа. По дороге Осёл, никогда не теряющий шанса похвастаться, всем встречным говорит о том, как «мы с Шреком укротили каменного тролля», выдав свой подвиг за нечто чуть более героическое (по его версии, он чуть ли не лично спорол осколок из плеча тролля). Шрек лишь покачивает головой и поддразнивает Осла: «Да-да, конечно, без тебя, “господин герой”, мы бы ни за что не справились». Фиона смеётся, понимая, что эта болтовня – лишь способ Осла радоваться и делиться эйфорией от успеха. Возвращаясь к болоту, они застают ещё одну неожиданную картину: у их домика собрались знакомые волшебные существа. Здесь и Пряня (тот самый Пряничный Человечек), и Три Поросёнка, и стайка любопытных миниатюрных гоблинов, которые почему-то переругиваются с одним из дворцовых стражников. Оказывается, во дворце назревает ещё одна ситуация: скоро состоится большой турнир-ярмарка, на который приглашаются все сказочные жители, чтобы продемонстрировать свои умения и поделиться волшебными товарами. Но вот беда: некоторые существа до сих пор считаются «неуместными» на таких мероприятиях, и представители королевской стражи намекают, что их могли бы не пускать. Всё идёт к очередному конфликту: ведь король, с одной стороны, хочет показать открытость ко всем расам, а с другой – боится, что слишком «дикие» создания устроят хаос. И вот они пришли к Шреку, как к «голосу разума»: если уж огр и принцесса Фиона состоялись как члены королевской семьи, значит, у них есть весомое слово, чтобы повлиять на ситуацию. Шрек, измотанный дорогою, на мгновение прикрывает глаза, думая, что теперь ему придется выступать в роли дипломата или посредника. Не самая любимая его роль – он предпочитает решать конфликты быстро и надёжно, хотя бы и грубоватым словцом. Но он видит, что существа, заполонившие его болото, искренне нуждаются в защите и поддержке. И хотя мысль о гулкой ярмарке, о людской толчее и обилии заносчивых гостей во дворце его отталкивает, Шрек не может остаться в стороне. Он недовольно бурчит: «Уфф, ну и денёк. Стоит мне вернуться, уже новая проблема». Но тут же добавляет: «Что ж, придётся пойти и разобраться». Фиона подхватывает, улыбаясь: «Дорогой, ты ведь лучший в этом, помнишь?» И Шрек с усталым юморком признаётся: «Ага, самый лучший болтолог-дипломат. Ну ладно, попробуем ещё раз». На следующий день вся большая компания во главе с Шреком направляется к королевскому дворцу. По дороге к ним присоединяются ещё и Кот в сапогах, и семействo слепых мышей, и даже парочка волков, выглядящих совсем не страшно, а скорее растерянно: они тоже хотят попасть на ярмарку, чтобы показать свои старинные ремёсла (оказывается, волки умеют мастерски ткать из шерсти травяные накидки, кто бы мог подумать?). Всю дорогу Осёл не прекращает перечислять, кто и как будет выступать, в каких конкурсах – мол, «мне бы тоже поучаствовать, может, у них есть конкурс на самую звонкую песню?» Шрек хмурится, но уже не так грубо, понимая, что, возможно, без песен Осла где-то станет слишком тихо. Прибыв во дворец, они видят, что подготовка к ярмарке идёт полным ходом: устанавливаются шатры, украшенные лентами и флажками, открываются лавки с магическими зельями и странными артефактами, на площади собираются музыканты и циркачи. Но одновременно с этим снуют солдаты, следящие, чтобы не случилось беспорядков. У ворот Шрека останавливает командир стражи, глядя то на него, то на компанию волшебных существ. Командир начинает было что-то говорить об «ограниченном доступе», но осекается, узнав Фиону и понимая, что перед ним – весьма авторитетная чета, к тому же подкреплённая репутацией спасителей и друзей самого короля. Шрек громогласно заявляет, что пришёл обсудить «права всех сказочных обитателей» и что ни один из них не должен быть отстранён от ярмарки только потому, что у кого-то страхи или предрассудки. Командир начинает возражать, ссылаясь на строгие указания по безопасности. Но тут подоспевает сам король, который уже в курсе «дипломатической миссии» Шрека и готов его выслушать. Встреча проходит в большом тронном зале, где витражи переливаются сотнями красок, а на стенах висят гербы и знамена, повествующие о былых победах королевства. Под этими сводами Шреку всегда неуютно: слишком много чопорности и церемоний. Но, к счастью, король стал куда более «продвинутым» за время дружбы с Шреком и Фионой. Он уже не смотрит на огра как на что-то чудовищное, хотя всё ещё остается сдержанным в проявлении чувств. Шрек, стараясь не заводиться, объясняет всю суть: есть масса сказочных существ, которые хотят принять участие в ярмарке: продать изделия, показать свой талант, да и просто повидаться друг с другом. Запретить им это, значит, возродить ту самую вражду, которая когда-то привела к изгнанию этих существ на болота и окраины. А ведь королевство обещало новую эру дружбы и равенства. Король внимательно выслушивает, несколько раз переспрашивая о подробностях, ссылается на угрозу безопасности. Но Фиона и Осёл (особенно Осёл) на перегонки доказывают, что разгром от «диких» существ часто становится самоисполняющимся пророчеством: если относиться к ним как к врагам, то и они станут враждебными. Напротив, проявленное доверие может превратить самых «странных» личностей в друзей. Долгие часы они приходят к компромиссам: всё-таки частично усилить стражу, но не запрещать участие существам с «нечеловеческой» внешностью, организовать специальные зоны для продажи магических товаров, чтобы не случилось хаотичных колдовских выбросов, и, главное, не судить никого по облику. Когда, наконец, решение объявляют, многие придворные фыркают и качают головой: «Мол, что нам теперь, жить плечом к плечу с оборотнями и гоблинами?» Но большинство, вдохновлённое авторитетом Шрека и поддержкой королевской семьи, принимает это новшество. Тем временем Осёл уже представляет себе шумную праздничную атмосферу, предвкушает новые знакомства и «прекрасное времяпрепровождение», где обязательно найдёт кому рассказать о своих недавних подвигах. Так наступает день ярмарки. Просторная площадь перед дворцом оказывается настолько заполнена шатрами, телегами и многочисленными прилавками, что даже самому Шреку приходится протискиваться боком, чтобы пройти между рядами. Здесь продают волшебные эликсиры от всех бед, там – резные статуэтки, оживающие при свете луны; где-то неподалёку пряничные человечки угощают всех имбирными печеньями, расписанными вручную. Волшебницы наряжаются в цветастые накидки и читают судьбу по ладони, гномы снуют туда-сюда, зазывая на свою сценку с миниатюрными декорациями. Оказывается, и поросята нашли свою нишу: они научились печь румяные пироги по каким-то «секретным рецептам», и теперь от их палатки тянется очередь. Слепые мыши, довольно необычно одетые, собирают монеты, показывая диковинные трюки с сырами, которые они самостоятельно «испекли» в горшках над волшебным костром. Шрек, бродя среди всего этого великолепия, то и дело сталкивается с новыми лицами и слышит смешанные комментарии: кто-то подходит и благодарит за возможность побывать здесь, а кто-то, наоборот, ворчит, что «теперь слишком шумно и небезопасно». Но никаких крупных беспорядков не происходит. Стража, расставленная по периметру, в основном играет роль регулировщиков, помогая разрулить тесноту и указывая дорогу тем, кто заблудился. Сама королева, увидев такую разношёрстную публику, поначалу выглядит растерянной. Но заметив, как детишки с восторгом разглядывают миниатюрных фей, гоняющихся за искрящимися бабочками, и как волки-мастера демонстрируют поделки из лозы, начинающие светиться в темноте, она тихонько улыбается, понимая, что в этом странном многообразии есть своя прекрасная гармония. Во всей этой суматохе Шреку, конечно, не дают покоя: ему то и дело приходится разбирать мелкие конфликты. То кто-то накинулся на «злого колдуна», обвинив его в желании подмешать отраву в чашку с лимонадом, а оказывается, что колдун просто хотел «придать напитку лёгкий аромат ментола». То два гоблина схватились за магический артефакт, каждый утверждая, что это его семейная реликвия. Шрек, предпочитая не доводить дело до дуэли, быстро разбирается, что произошла путаница, и возвращает каждому гоблину их собственную, почти идентичную вещь. Порой Шреку приходится повышать голос, но не чтобы запугать, а чтобы разъярённые спорщики наконец утихли и услышали друг друга. Оказавшись в эпицентре ярмарки, он чувствует, как на самом деле всё это утомительно. Но, глядя в глаза существ, которым он помогает, понимает, что иначе и быть не может: раз уж он взял на себя роль «миротворца», значит, нужно доводить до конца. Кульминацией праздника становится большое представление на главной сцене, куда приглашают выступать всех, у кого есть необычные таланты. Под громкие возгласы собравшихся на сцену выходит Осёл. На нём – цветастый платок, наброшенный на шею, и он начинает импровизировать какую-то песенку, совмещая её со смешными танцевальными па. Народ внизу сначала смеётся, а потом подхватывает ритм. Шрек, стоя в толпе, пробурчивает: «Ну вот, теперь точно все узнают, как он умеет “петь”», но где-то глубоко в душе испытывает тёплую гордость за своего друга. Вслед за Ослом выступают ещё десятки артистов: воздушные акробаты-феи, жонглёры, способные подбрасывать не мячи, а светящиеся шары плазмы, маги, создающие фейерверки, и даже Три Поросёнка, устроившие комическое представление «Про волка и поросят», что вызывает взрыв хохота у публики (даже у самих волков, кстати, которые, кажется, совсем не обижаются – напротив, посмеиваются над старым стереотипом). Всё заканчивается тем, что король и королева поднимаются на сцену и благодарят всех за участие, отмечая, что так многообразие сказочного мира действительно обогащает всё королевство. Король бросает красноречивый взгляд на Шрека, словно признавая, что именно он в большей мере, чем королевская чета, заслуживает этот успех. Шрек по-своему кланяется, чуть насмешливо и неловко, потому что не привык к официальной благодарности. Но люди и нелюди вокруг поднимают радостный гул, аплодируя тем, кто помог устроить этот удивительный праздник. В свете магических фонарей весь дворцовый двор сияет фантастическими красками, а высоко в небе смолкает ночная птица, расправляющая крылья над сгустившимися тучами. Когда всё заканчивается и толпа начинает расходиться, Шрек тихонько уводит свою компанию – Фиону, Осла, Кота и несколько их ближайших друзей – в сторонку, чтобы отдохнуть и выдохнуть изматывающий день. Им отводят отдельное помещение в королевских покоях, но Шрек просит: «Спасибо, но нам бы лучше на свежем воздухе, подальше от всей этой суеты». И король, привычный уже к подобным странным пожеланиям, лишь кивает и велит услужливым слугам показать им сад со старым фонтаном, где они смогут отдохнуть без лишнего шума. Там Шрек садится на мраморную скамью (которая трещит под его весом), а Осёл плюхается на траву, воодушевлённо пересказывая, как публика аплодировала его выступлению. Фиона, обхватив руками колени, вздыхает с приятным ощущением выполненной миссии. Кот в сапогах, устраиваясь рядом, начинает мурлыкать, рассказывая о том, как ему удалось продать несколько своих «перьяных шляп» с автографом, чему, как он считает, должен позавидовать даже сам Шрек. В этой тишине ночного сада друзья могут, наконец, обсудить всё на свете. И Шрек вдруг замечает, что сам он рад тому, что ярмарка прошла именно так: без больших проблем, с множеством улыбок и примеров того, как разные существа могут взаимодействовать. Он вспоминает, как когда-то чувствовал себя отверженным, и понимает, что перемены действительно происходят, пусть они и требуют время, силы, порой громких слов и решительных действий. Поглядывая на Фиону, он вспоминает, как жизнь изменилась, когда они встретили друг друга. И от этого в его усталом взгляде появляется тихое счастье, ведь семья и друзья – самое ценное, что у него есть. А за стенами сада, в городе, продолжают звучать отголоски праздника: смех, весёлые возгласы, стук колес телег, увозящих торговцев обратно по домам. Где-то в глубине узких улочек бродит дракониха в поисках Осла, видимо решившая, что он слишком задержался, и нет ли ему там случайно новой «подружки». Гномы делят выручку за свои поделки, а волки распаковывают недопроданные «чудесные накидки». Придворные дамы, слегка отдохнувшие от пышных бальных залов, перебирают диковинные сувениры, которые только что приобрели. И постепенно королевство погружается в мягкую предрассветную дремоту, убаюканную ощущением, что будущее стало немного светлее, чем было ещё утром. Но жизнь Шрека – это не только праздники. Наутро, когда у него лишь появляется надежда на спокойный день, неподалёку от дворца раздаётся тревожный сигнал горна: оказывается, в одном из соседних герцогств вспыхнула ссора между королевскими вассалами – и те просят совета или посредничества. Снова на горизонте маячит поездка, склоки и нужда в «огровой твёрдости». Шрек, морщась, смотрит в сторону шума, а затем мысленно взвешивает: «Ну что ж, видимо, не придётся отоспаться и сегодня». Фиона, с полувзгляда читая мысли мужа, качает головой и с улыбкой спрашивает: «Дорогой, готов к ещё одному турне?» Осёл, уже зевая и не успев толком выспаться, встряхивает ушами: «Эх, а я-то надеялся, что у нас будет перерыв!» Однако судьба Шрека – всегда быть на передовой, когда королевству грозит разлад, а его родной дом – болото – остаётся символом убежища, куда он рано или поздно вернётся. Собрав нехитрые пожитки, в которых основное место занимают «нетривиальные» закуски для огров, наш герой и его спутники спускаются в королевские конюшни, где их уже ждёт упряжка. Но, видя её, Шрек смеётся: «Может, проще пойти пешком? Вряд ли я с моей комплекцией уместно усядусь на эти шаткие скамейки». Тем не менее для совместного путешествия всё же выбирают повозку чуть попрочнее, чтоб не развалилась по пути. Осёл, конечно, с удовольствием выставляет себя «на роль ведущего коня», но все прекрасно понимают, что он долго не выдержит, да и упрямые лошади, похоже, сами чуть не визжат от смеха, представляя, как Осёл ими командует. Так что вместо этого находятся пара здоровенных вороных, которые не чураются тащить повозку, где восседает огр, принцесса и верный говорливый друг. Путь лежит за грань знакомых мест: герцогство, где вспыхнула ссора, расположено у подножья старых гор, покрытых вечными снежными шапками. Дорога туда теряется в узких ущельях, и стоит только забыться, как можно оказаться на краю обрыва, глядя в пропасть, наполненную холодным ветром. Шреку непривычен этот суровый пейзаж: нет болот, нет знакомых ему звуков лягушек или журчания прибрежных ручьёв, лишь величественная тишина. Зато там, высоко в горах, живут горные духи и эхо, которое может подхватывать и многократно усиливать любой окрик. И когда Осёл по забывчивости кричит что-то в сторону летящей мимо птицы, они все вздрагивают от мощного раската, сотрясающего скалы. Фиона смеётся, а Осёл в ужасе прижимает уши: «В жизни не буду кричать в горах!» Говорят, в этом герцогстве правит старый герцог, который славится своей любовью к коллекционированию драгоценных камней, а также приверженностью к старинным обычаям, в которых мало кто уже разбирается. Вроде бы он конфликтует с соседним бароном, тоже упрямым до невозможности. Оба они то и дело устраивают стычки из-за ископаемых, найденных в горных штольнях. И когда терпение у обеих сторон лопается, они решают: «Пусть Шрек рассудит, ведь он знаменит своей беспристрастностью и силой». Так, по крайней мере, написал королевский совет. Шрек, конечно, бурчит: «Ну да, теперь я что, судья? Не хватало ещё мантии!» Но понимает, что если никто не вмешается, в королевстве могут начаться междоусобицы. И ради общего мира он готов ещё раз оставить своё любимое болото. Долгая дорога приводит их в горную деревушку, обвитую ледяным ветром. Местные жители – крепкие, выносливые люди, они носили бы шкуры и толстые меховые одеяния, если бы не кое-где попадающиеся эльфы, закалённые магией холода, или гномы-шахтёры, хорошо знающие подземные ходы. Вся эта смесь рас и народов живёт относительно мирно, хотя и немало спорит о своих «правах на горные ресурсы». Шреку приходится провести серию «переговоров»: он встречается с герцогом, который сидит на тронном камне, разложив вокруг себя гору блестящих кристаллов, и надменно смотрит на огра, словно говоря: «Ну и где твоя королевская мантия?» А затем Шрек переходит к барону, живущему на другой стороне ущелья, где его замок вырублен в самом скальном массиве. Барон упрям, злобно поглядывает на любого, кто переходит мост через пропасть без его разрешения. И тем не менее, увидев Шрека, слегка приглушает свою агрессивность, помня, что с огром не стоит шутить. Фиона, отлично разбирающаяся в тонкостях дипломатии, помогает мужу оставаться спокойным, когда герцог начинает болтать о своих камнях как о величайшей святыне, а барон насмешливо уточняет, почему «какой-то болотный великан» смеет распоряжаться в горах. Осёл, неугомонный, пытается вносить «предложения», вроде «давайте разобьём камни пополам и раздадим всем желающим», что вызывает фейспалм у Шрека, но порой разряжает обстановку шутливым настроением. Кот в сапогах, между тем, время от времени то и дело исчезает, разузнавая у местных про «скрытые тропы» или заглядывая в закоулки замков, где можно перехватить слухи и понять истинную причину вражды. Так постепенно выясняется, что герцог и барон ссорятся не столько из-за камней, сколько из-за давней обиды: когда-то барон отдал свою дочь в замок герцога, надеясь, что она выйдет замуж за его сына, но та бежала, увлекшись отважным гномом-изобретателем. Герцог обвинил барона, барон – герцога, и пошли заклятые недомолвки. Теперь же вся эта романтическая история давно канула в лету, но мужчины продолжают «враждовать по привычке». Шрек, выслушав это, тяжело вздыхает: «Вот же упрямый народ! Из-за детской истории готовы в бой идти?» Но поняв, что путь к миру лежит через примирение этих стариков, он решается на хитрость. Он просит у Фионы «намекнуть» барону, что где-то рядом находится сбежавшая дочь со своим мужем-гномом (на деле их нужно ещё поискать, но есть догадки, что они живут неподалёку в одной из деревень). А сам Шрек вовлекает герцога в разговор о возможной «выгоде» от перемирия, ведь если объединить шахты и ресурсы, можно получать больше прибыли. Постепенно, шаг за шагом, эта стратегия начинает работать. Барон, задетый любопытством, хочет узнать, куда же делась его дочь на самом деле. Герцог, рискуя потерять расположение короля, вынужден сесть за стол переговоров. Шрек, ещё недавно способный разве что огреть дубиной строптивого тролля или броситься в схватку со стражниками, теперь искусно манипулирует тщеславием герцога и гордостью барона, призывая их к разуму. Осёл, поняв, что происходит, во всеуслышание рассказывает душещипательную историю о том, как сам чуть не был разлучён со своей любимой драконихой, если бы не вмешался Шрек. И хотя герцог смотрит на Осла с недоумением, а барон фыркает, всё это неуловимо сближает противников: они улыбаются, даже если сами этого не замечают. Дни идут за днями. Фиона ездит по окрестным деревушкам, пытаясь выяснить, не живёт ли там та самая «пропавшая дочь», находит следы гнома-изобретателя, которого все хвалят за необыкновенные машины, вырабатывающие горный свет. Шрек проводит беседы и со старыми вельможами, и с молодыми солдатами, дабы успокоить страсти и заручиться поддержкой местного населения. Осёл, Кот и прочие друзья оказывают посильную помощь: Осёл – своей веселой болтовнёй, Кот – тихой разведкой и ненавязчивой лестью, которая оказывается весьма эффективной при общении с суровыми дамами при дворе. И наконец наступает день, когда всё должно решиться: Фиона возвращается с новостями, что дочь барона действительно живёт неподалёку, но боится показываться на глаза отцу из-за старого конфликта. Шрек, вздохнув, осознаёт, что теперь придётся устроить настоящую «драматическую встречу», если они хотят окончательно залечить раны прошлого. Он договаривается с гномом-изобретателем (небезразличным ему после стольких пересказов) и уговаривает того вместе с женой явиться в замок барона под предлогом «праздничного ужина». Барон, который давно уже смирился, что мир возможен только через взаимные уступки, нехотя соглашается устроить приём. Герцог тоже получает приглашение и, хоть и со скепсисом, прибывает в гости. За большим каменным столом, освещённым магическими факелами, сходятся все участники: герцог с высокомерной осанкой, барон с хмурым взглядом, а рядом – молодая пара, тихо стоящая в тени, пока их не представляют официально. Когда барону сообщают, что перед ним – его дочь, которая покинула родной дом ради любви к гному, в зале повисает напряжённая тишина. Все ждут, не последует ли вспышка гнева. Но барон, видя счастливые глаза дочери и её мужа, который бережно держит её за руку, постепенно сникает и, пусть и хмуро, но признаёт: «Может, я давно уже должен был отпустить прошлое». Герцог, то ли разжалобившись этой сценой, то ли вспомнив собственную молодость, хотя бы не враждебно поворачивается к своему давнему противнику и произносит: «Ну что ж, видимо, пора покончить с этой враждой». И все – от солдат до слуг – выдыхают с облегчением, ведь гнев и недовольство, которое копилось годами, наконец-то нашли выход в примирении. Шрек, ставший невольным «хозяином» этой сцены, пересекается взглядом с Фионой. В её глазах читается гордость за то, что её муж умеет быть не только бесстрашным воином, но и миротворцем, когда это действительно нужно. Осёл, конечно же, тут же вскакивает и начинает хлопать копытами, выкрикивая: «Да здравствует любовь! Да здравствует семья! И да здравствует Шрек, который спас нас от больших неприятностей!», на что Шрек скромно опускает голову, бормоча: «Мог бы не орать об этом…» Но все уже поздравляют молодую пару, выпивают за мир, и в зале царит праздничная атмосфера. Когда торжества стихают и ночь опускается на горные массивы, Шрек понимает, что и здесь он сделал своё дело. Теперь герцог и барон планируют сотрудничество, развивая шахты сообща, а их пример, возможно, вдохновит и другие раздробленные роды в королевстве. Как итог, король, узнав о таком успехе, присылает грамоту благодарности, предлагая Шреку и Фионе «почётное место» в совете, где они могли бы и дальше заниматься миротворчеством. Но Шрек, конечно, не горит желанием застолбиться в каком-то кабинете и слушать бесконечные споры. Он решает – пора возвращаться к детям, к болоту, к своему тихому уголку. Ведь приключения приключениями, а семейная жизнь зовёт – и это тоже часть его пути. Дорога назад полна встреч с благодарными жителями: кто-то дарит друзьям припасы в дорогу, кто-то вручает Фионе букет горных цветов, а кто-то просит Осла спеть ещё раз ту забавную песенку, что он исполнял на ярмарке. Осёл, разумеется, не отказывается, хотя растерянные путники периодически морщатся от его не совсем совершенного пения. Кот в сапогах уже лениво посматривает на всё вокруг, говоря: «Пожалуй, мне бы отдохнуть, а затем можно сочинить новую балладу о великих подвигах Шрека, не так ли?» Но сам же понимает, что не за горами новый переполох или новое несчастье в королевстве. И всё же все радуются: удастся хоть немного времени провести в родном болоте. Вернувшись домой, Шрек обнаруживает, что его дети, проведшие эти дни под присмотром драконихи, стали ещё более смышлёными: успели наловить головастиков, разукрасить дом кувшинками и даже пригласить в гости живущих неподалёку «лягушек-малюток» на своё «болотное чаепитие». Фиона, увидев беспорядок, чуть отчитывает малышню, но сама смеётся, потому что дети-огры всегда более «громкие» и изобретательные, чем обычные ребята. Шрек, глядя на всё это, испытывает тёплое чувство: ведь какой бы усталый он ни вернулся, ему есть куда сложить голову, есть кого обнять, кто встретит его не как героя или монстра, а как родного и любимого отца, супруга, друга. Наступает вечер, и вся семья – вместе с Ослом, заглянувшим «на огонёк», Котом, устроившимся прямо на столе, и другими близкими – собирается перед домом, разводит небольшой костёр, обустраивается на грубо сколоченных табуретках. Дети, наперебой болтая, требуют рассказать «новые истории о приключениях папы». Фиона чуть смущённо кивает на Шрека, мол, «расскажи сам». Но Шрек не слишком любит долго говорить о себе, потому кивает Ослу: «Давай уж, у тебя это лучше получается». И Осёл с радостью начинает своё театрализованное повествование, в котором красочно описывает страшного каменного тролля, упрямого герцога, хмурого барона, высокие горы и победу любви над всеми препятствиями. Дети хлопают в ладоши, смеются, а Шрек время от времени вставляет реплики: «Ты преувеличиваешь, Осёл, не было там такого жуткого треска!» Но детям такая сказочная преувеличенность только по нраву. В какой-то момент, пока остальные заняты разговорами, Фиона берёт Шрека за руку и увлекает его подальше от огня, к прибрежной тропинке болота. Там они остаются наедине, любуясь лунной дорожкой, отражающейся в воде. Фиона тихонько говорит, что гордится им и что каждый раз восхищается, как он способен превратить даже самый острый конфликт в добрую историю. Шрек смущённо признаётся, что ему это нелегко даётся, что он каждый раз в глубине души опасается неудачи. Но раз он может помочь людям и нелюдям найти общий язык, значит, не зря всё это затеяно. Фиона, улыбнувшись, прижимается к мужу, и они, как когда-то давно, ощущают, что разделяют не просто судьбу, а настоящую, глубокую связь, где двое – это уже целая сила, способная менять мир к лучшему. Так продолжаются дни Шрека: не успеет одна страница приключений захлопнуться, как жизнь уже переворачивает следующую. И, возможно, где-то далеко в недрах королевства ещё зреет злой умысел колдунов или надвигается неизбежная битва с обиженным чудовищем. Но всякий раз Шрек, пусть и немного поворчит, пусть и поныне будет утверждать, что мечтает лишь о тишине, примет вызов. Ведь внутри него – неравнодушное сердце, большое и доброе, способное чувствовать чужую боль как свою. И неизменно, когда от его мощного шага содрогается земля, злодеям и тёмным магам стоит призадуматься, не лучше ли сдаться без боя. Утро, которое наступит после всех этих событий, снова начинается с кваканья лягушек и пронзительного «Ку-ку!» болотных птиц. Солнце робко подсматривает между плотно переплетённых ветвей деревьев, освещая шершавую деревянную дверь домика, где живёт Шрек со своей семьёй. Если вглядеться, можно заметить, как за окном мелькают силуэты детей, озорно играющих в прятки, или как на пнях посапывает Кот в сапогах, решивший проветриться после насыщенных приключений. Вот-вот постучит Осёл, вновь появляясь с пакетом сена (и неизвестно, зачем он его тащит, ведь в болоте полно всякой растительности). А Шрек, наверняка уже успев искупаться в прохладной мутной воде, выйдет в одной рубахе, потрясёт головой и усмехнётся: «Что ж, давайте посмотрим, что нам сегодня преподнесёт судьба». Ведь для него простой ритуал жизни давно стал не менее важным, чем громкие подвиги, а едва ощутимая радость от бытья в кругу родных и друзей – это самый главный «приз» героя, который сам когда-то был чужаком и изгоем, а теперь стал опорой для целого королевства. И каждый, кто хоть раз встречает этого зелёного гиганта, увозит с собой легенду о Шреке – не потому, что он так уж жаждет славы, а потому, что его сердце, большое, как сама природа, вдохновляет окружающих. В нём давно уже нет вражды и страха перед непониманием, зато есть готовность повернуться лицом к тому, кто нуждается в помощи, и сказать: «Ну ладно, давай разберёмся, что у тебя за беда», – даже если это значит снова влезать в самое пекло событий, спасать попавших в беду и налаживать шаткий мир. И в этом мироустройстве, полном чудес и конфликтов, Шрек в очередной раз напоминает: добро может жить и в том, кто с первого взгляда кажется страшным. И если когда-нибудь вы услышите протяжный рёв, доносящийся из глубины туманного болота, не пугайтесь: возможно, это всего лишь добродушный великан решил поздороваться, как умеет только он, и ждет, что вы ответите на приветствие искренним сердцем. На следующий же день после утренней болтовни с Ослом и ласкового взгляда Фионы, который так и говорил: «Ну что, Шрек, готов к новым сюрпризам?», жизнь преподнесла очередной поворот. Как только рассвет слегка осветил тропинки вокруг болота и дети-огрята выбежали на улицу, смеясь и топая босыми ножками по влажной траве, к Шреку наведались знакомые эльфы, живущие на границе королевства. Они шли в сопровождении нескольких взволнованных сатиров, беспрерывно переглядывались и явно ждали, что смогут уговорить Шрека взяться за непростое дело. Оказалось, что где-то в глубине старого дубового леса поселился неизвестный волшебник, окутанный сомнительной славой. Слухи говорили, будто он выжимает силу из самих деревьев и собирается превратить всю рощу в безжизненное пространство, чтобы поставить там свою магическую мастерскую. Эльфы, хранящие вековую мудрость леса, пытались вступить с ним в контакт, но тот оказался агрессивен и вовсе не желал разговаривать. Теперь, когда начинали вянуть даже самые могучие дубы, эльфы в отчаянии решили обратиться к тому, кто, по их мнению, «знает, как усмирить всякого, кто выходит за рамки разумного» – то есть к Шреку. Разумеется, Шрек сначала поморщился, слушая описание всех этих жутковатых последствий: деревья, теряющие листву, зверьё, в панике покидающее обжитые гнёзда, сухие трещины на лесной подстилке, будто волшебство высасывает жизнь из земли. Он недовольно покачал головой и прорычал: «Ну что ж у нас, как не тролль, так колдун, как не колдун, так ещё какая-то напасть? Сколько можно?» Но эльфы и сатиры смотрели на него со страхом и надеждой, поэтому, заметив их растерянные лица, Шрек махнул рукой: «Ясно, пойду смотреть, что там за тип распоясался». К тому же внутренне его зацепило упоминание про живые деревья. Шрек хоть и не любитель громких слов о «гармонии природы», но с детства чтил растения и зверей болота, понимал, что лес – это живой организм, и ему неприятно осознавать, что кто-то причиняет вред без всякой разумной причины. Фиона услышала беседу и, подойдя к мужу, лишь спросила: «Ну что, опять в путь?», на что Шрек обречённо ответил: «Похоже, так. Не могу же я оставить их в беде». Дети, завидев, как Шрек в очередной раз собирает мешок, сперва стали выклянчивать: «Папа, можно мы с тобой?», но Фиона решительно припугнула их отсутствием сладких слизняковых десертов, если они не останутся дома. Осёл вскоре примчался сам, радостно щёлкая копытами: «Ничего себе! Новое приключение? Я уже соскучился! А как долго ехать? А там будет страшно? Расскажи всё, Шрек!» Кот в сапогах, идущий рядом, театрально приподнял шляпу и, сверкая хитрым взглядом, сказал: «О да, у меня чуткое чутьё на всяких колдунов. Надеюсь, мы сможем деликатно выяснить, чего он хочет, прежде чем прибегнуть к грубой силе». На что Шрек ответил шутливым ворчанием: «Да знаю я ваши “деликатные” методы: сначала мимика, потом шпага. Ладно, посмотрим, как оно пойдёт». Компания выдвинулась вместе с эльфами, которые показывали дорогу. Путь лежал через живописные поляны и ручьи, всё глубже и глубже уводя их в сердце леса. По мере приближения к месту, где засел колдун, начинало чувствоваться что-то тревожное: воздух становился тягучим, словно напитанным затхлой магией, а листья на деревьях действительно выглядели менее яркими, чем должны бы в это время года. В какой-то момент Шрек даже остановился, шагнув к одному из дубов и прикоснувшись к его грубой коре. Ему показалось, будто дерево еле слышно стонет. И это укрепило его намерение разобраться, в чём дело, потому что подобная «болезнь» леса не только губительна для природы, но и может перекинуться на болота, если колдун разрастёт свою силу дальше. Вскоре они увидели поляну, по центру которой возвышалась чахлая, но огромная сосна, словно бы выжженная изнутри. Вокруг неё странным узором расходились камни с магическими рунами. За этими камнями маячил холм, поросший сухим мхом, из-под которого выступали деревянные перекрытия — видимо, вход в некую подземную лабораторию. Едва они приблизились, как из тёмного проёма выскочили два небольших големоподобных создания, сложенных из веток и камней. Они угрожающе зашипели, увидев компанию, и метнулись вперёд. Но Шрек успел прикрикнуть на Осла, чтобы тот не подставлялся, и выставил вперёд плечо, встречая напор одного из этих созданий. От столкновения пошёл треск, а голем, потеряв равновесие, рассыпался на куски. Второй тут же бросился на Кота, но тот был проворнее, изящно увернувшись и подставив подножку шпагой, так что голем угодил мордой прямо в рунический камень и рассыпался в крошку. Осёл, снова нашедший голос, завопил: «Вот это да! Зачем было на нас так кидаться?!» Шрек только хмыкнул: «Кто-то не любит гостей». Не прошло и минуты, как из того же прохода вышел сам колдун — худощавый мужчина с блеклыми глазами, в длинном, измазанном землёй одеянии, украшенном неизвестными символами. Его лицо было бледным, а губы искривлялись в злобной гримасе. Он поднял руку, и из воздуха вырвалась струя зелёного дыма, который потянулся к ближайшему дереву. Тут же дерево сжалось, листья осыпались сильнее, а колдун с явным удовлетворением что-то прошипел, словно ища одобрения у своей тёмной магии. Заметив Шрека и компанию, он лишь прищурился: «Уходите. Всё равно вы уже не спасёте этот лес. Моя сила растёт, и мне незачем ваши пустые переговоры». Осёл хотел было, по привычке, встрять в беседу, но Шрек остановил его жестом и вышел вперёд: «Слушай, не знаю, кто ты, но этот лес никому не принадлежит, а ты его убиваешь. Зачем?» Колдун шумно втянул воздух. «Я ищу истинную суть древней силы, которая течёт в этих дубах. В деревьях заключена магическая энергия веков, и я возьму её всю, чтобы овладеть великой мощью и создать непобедимую армию големов. А вы, наивные болваны, не понимаете, насколько это великое дело. Убирайтесь, пока целы». Шрек нахмурился: «Знаешь, что я понимаю? Что это место – дом для сотен живых существ, и ты не имеешь права его разрушать. И если ты не остановишься, нам придётся вмешаться». Слова колдуна, пропитанные заносчивостью, разжигали досаду в душе Шрека: он не любил, когда кто-то прикрывается «высокими» целями, чтобы оправдать причинение зла. Колдун лишь рассмеялся, не скрывая презрения, и вскинул руки, выпуская очередную волну энергии, которая расползлась по земле, будто яд, ещё больше обессиливая деревья. Эльфы, стоявшие неподалёку, невольно отшатнулись. Сатиры сжали кулаки, но Шрек не дал им ринуться в атаку вперёд, показав, что лучше сражаться сообща. Големов стало появляться всё больше: они сплетались из веток и корней, выползая прямо из земли. Кот в сапогах, задыхаясь от напряжения, вскрикнул: «Сударь, это уже перебор! Их слишком много!» Но Шрек, закусив губу, ринулся в самое их скопище, налегая на грубую силу. Каждый удар его могучих рук ломал хрупкие переплетения, а на месте рассыпающихся големов оставались комья земли и опилки. Осёл, конечно, не хотел оставаться в стороне, но его попытки лягнуть хоть одного колючего противника скорее напоминали беспорядочную суету. Фиона, которая отправилась с Шреком (отговаривать её было бесполезно), в этот момент тоже подключилась к бою, демонстрируя свою потрясающую ловкость: с разворота пинала очередного созданного из веток громилу так, что тот падал, расплетаясь по корням. Эльфы и сатиры, преодолев страх, начали использовать свои природные чары: кто-то вызывал потоки воды из ближайшего ручья, чтобы «смыть» магическую скверну, кто-то призывал силу ветра, разметая уязвимые големные конструкции. Колдун не собирался наблюдать за этим сложа руки: он громко закричал на странном языке, и один из каменных валунов, лежавших у подножия сосны, сдвинулся, зашевелился и стал подниматься, приобретая форму исполинского голема. Руки его были из пласта застывшей магмы, а глаза сияли болотным светом. «Ага, вот сейчас будет весело», – проговорил Шрек, видя, что этот монстр высится над всеми. Кот в сапогах засвистел: «Ну неужели мы не можем хоть иногда обойтись без гигантских чудищ?» – но уже прицеливался шпагой, хотя понимал, что один укол против каменной брони бесполезен. Пока Фиона отвлекала каменного исполина, Шрек, коротко подсказав остальным держать големов на расстоянии, решил добраться до колдуна, справедливо рассудив, что источник всей этой порчи – в нём. Пробираясь сквозь хаос схватки, уворачиваясь от летящих осколков и выстрелов магической энергии, он остановился буквально в нескольких шагах от злодея. Тот замахнулся, бросая в Шрека сияющий шар, но наш огр успел нырнуть за поваленный ствол и увернулся. Колдун, видимо, не рассчитывал, что «тупой великан» окажется столь проворным, и тут же попытался наслать на него усыпляющее заклятие. Но Шрек, которого всю жизнь считали монстром, оказался довольно устойчив к подобным «разумным» чарам, и лишь разозлился: «Ты назвал нас болванами. Увидим, кто здесь настоящий!» Он сделал несколько огромных шагов, подскочил к колдуну и оглушительно рявкнул, вложив всю силу своих лёгких. Воздух сотрясло, колдун пошатнулся, и в его глазах промелькнула растерянность: он явно не ожидал, что тотемная мощь огра может сработать как анти-заклинание, сбив фокус колдуна. Пока колдун пытался восстановить концентрацию, Шрек ухватил его за рукав, дёрнул на себя и громко приказал: «Прекращай! Хватит выкачивать жизнь из леса!» Но колдун оказался скользок, как змея, и вывернулся, в последний миг выплёвывая паутину светящейся жидкости. Шреку пришлось отпрыгнуть, чтобы его не опутали эти нити. Из-за спины послышался голос Фионы, которая продолжала держаться с каменным исполином: «Шрек, он слишком сильный! Он подпитывается от деревьев! Надо разорвать связь с землей!» В этот миг огр понял: пока колдун черпает силу из своих рун и корней леса, его не остановить простым кулаком. Нужно найти способ оборвать магическую цепь. И тут в голову Шрека пришла мысль о рунических камнях, разбросанных вокруг засохшей сосны. Возможно, они являются якорями, которые подпитывают колдуна. Нужно уничтожить эти камни. Он коротко крикнул: «Фиона, Осёл, Кот, всем – к камням! Ломайте их!» Не теряя времени, все рванули к валунам. Осёл, хоть и не слишком ловко, умудрился боднуть один из них так, что наполовину отколол кусок, благо камень уже начал трескаться от переполненной магии. Кот в сапогах, приняв героическую стойку, вонзил шпагу в трещину другого камня, используя рычаг, и тот рассыпался на куски. Фиона наложила ладони на третий и буквально вытолкнула его из земли, приложив свою незаурядную силу, а эльфы, подоспев с заклинаниями, обрушили на руны потоки стихии, окончательно нейтрализуя злую энергию. Колдун, заметив, что опоры рушатся, разразился яростным криком. Он попытался укрепить связь с каменным исполином, однако тот уже начал терять свою устойчивость: трещины расползались по его телу, а те ветвистые големы, что мелькали у подножия, осыпались в прах. Шрек увидел, как колдун, почувствовавший, что ситуация безнадёжна, пытается скрыться под землю, обратно в свою лабораторию. Мгновенно рванув за ним, огр схватил его за полу плаща, не давая сбежать. Колдун беспомощно ударил Шрека слабой вспышкой магии, но та уже не имела прежней силы. Схватка закончилась, и колдун бессильно повис в руках Шрека. Фиона, подоспев, добавила строго: «Ты можешь творить любые эксперименты, но не смей вредить живому миру без причины. Теперь придётся отвечать перед королём». Колдун прошипел: «Король? Ха! Подумаешь, я не боюсь никакого короля!» – но в голосе уже звучала отчаянная нота, ясно показывая, что всю свою силу он растерял вместе с рассыпающимися рунами. Эльфы и сатиры принялись осматривать лес. Некоторые деревья всё ещё казались обессиленными, но эльфы сказали, что со временем лес восстановится: главное, прервать магическую порчу. Ведь природа умеет залечивать раны, если дать ей покой и поддержку. Они поблагодарили Шрека и Фиону, поклонились Коту и Ослу, не скрывая восхищения: немногие способны были бросить вызов столь опасному чародею. Шрек, впрочем, не испытывал ликования, а скорее облегчение: ещё одна угроза для королевства устранена, да и резьба по дереву ему никогда не нравилась в исполнении злодеев. Огр лишь ворчал, что теперь надо куда-то доставить колдуна, чтоб тот не вырвался и не повторил попытку. Осёл с энтузиазмом предложил: «А давайте посадим его в клетку у меня дома! Ха, тогда все будут ходить и смотреть, какой злой, а какой маленький на вид!» Шрек лишь отмахнулся: «Нет уж, в болоте не нужны такие гости. Доставим его королю – пусть там разберутся. Если что, у них найдутся подземелья получше». Так они и поступили: закованный в магический ошейник, колдун тихо проклинал свою участь, когда его волокли в сторону королевского дворца. Правда, король, увидев эту безумную фигуру с впалыми глазами, сперва в ужасе спросил: «Что ещё за пугало вы притащили?» Но, выслушав эльфов, всё понял и велел изолировать злодея. И хотя во дворце по-прежнему находились консервативные советники, недолюбливавшие Шрека, на этот раз даже они не смогли отрицать, что от великана и его друзей снова была реальная польза для сохранения мира. Король предложил в очередной раз вознаградить Шрека, обещая «золотой почёт и почести», но Шрек в привычном стиле отказался, заявив: «Верните лишь покой в леса, и дайте нам с Фионой вернуться домой. Этого достаточно». Однако, прежде чем уехать, пришлось задержаться во дворце: Осёл вдруг вспомнил, что у него появилось «важное дело», и убежал куда-то по коридорам, докрикивая: «Вы пока ждите, я скоро!» Шрек, вздыхая, кинулся за ним, потому что уж слишком хорошо знал, что Осёл обычно ничего хорошего не затевает, если вдруг рванул сам по себе. Оказалось, что говорливый друг направился к покоям одного из придворных глашатаев. Там стоял стол с большущим свитком, на котором перечислялись все награды и подвиги последних лет, в том числе и те, где фигурировал Шрек. Осёл, примостившись на задних ногах, уговаривал глашатая дополнить список новыми строчками: «…и тут, в бою с колдуном, наш отважный красавец Осёл спас многих своей храбростью и голосом! Запишите! Запишите же!» Глашатай растерянно моргал, вертя перо, а Шрек, дойдя туда, наклонился к Ослу и громко зашипел: «Серьёзно? Тебе мало того, что всюду говоришь о своих подвигах? Давай не будем писать сказки на королевских бумагах!» Но Осёл, не дрогнув, заявил: «Как же так? Народ заслуживает знать мою версию истории!» В итоге, чтобы покончить с этим спектаклем, Шрек пообещал Ослу, что однажды все соберутся в болоте, и там он, Осёл, может вволю рассказывать собственные подвиги хоть до утра – всё равно только лягушки да москиты услышат. Тем временем глашатай сбежал, чтобы не участвовать в дискуссии. Осёл и Кот в сапогах вдогонку возмущённо кричали: «Мы же хотели официального признания!» Фиона, не скрывая улыбки, лишь пожала плечами: «Ну, знаете, слава – штука коварная. Главное – то, что мы сделали хорошее дело». Шрек, крепче сжав её ладонь, устало кивнул: «Ты права. Пошли домой. С меня хватит дворцовых перипетий». И вскоре, попрощавшись с королём и королевой, все собрались в кучку, сели в тот самый неприметный, но прочный транспорт, на котором приехали (а точнее, на телегу под управлением пары лошадей, которые больше уважали болтливого Осла, чем боялись его), и отправились прочь от городских ворот. Дорога до болота оказалась спокойной, хотя Осёл, как всегда, не замолкал, вспоминая подробности битвы с големами: «Ну вы видели, как я смело прыгнул? Как размахнулся, а они – бах, и в щепки!» – «Вообще-то ты промахнулся, и они сами обрушились», – подколол Кот. – «Не отвлекайся на детали!» – огрызнулся Осёл, вызвав общий смех. При виде зелёных густых зарослей, объявлявших близость к болотам, Шрек вздохнул с облегчением: хоть и приходится постоянно принимать вызовы судьбы, возвращение в родной уголок навевает спокойствие. Как только телега остановилась, дружная компания спрыгнула на влажную землю, и в воздухе послышался тот самый «пахучий аромат болота», который для Шрека сродни любимым духам. На крыльце, едва завидев родителей, выскочили радостно кричащие огрята, которые бегом налетели на отца и мать, чуть не сбив их с ног. Увидев это, Осёл прослезился: «Ах, какая трогательная встреча!» Но пастораль длилась недолго: из-за угла домика выбежали дракончики (детёныши Драконихи и Осла), радостно махая маленькими крылышками. Они начали все вместе играть с огрятами, и в мгновение ока вокруг закипел невероятный балаган: тут и высоты полёта над лужами, и громогласный смех, и визг, если кто-то упал в грязную жижу. Фиона, улыбаясь, украдкой взглянула на Шрека: «Как ни крути, а у нас дома всегда весело, правда?» Шрек лишь усмехнулся: «Да, на тишину не жалуемся. Но, знаешь, я уже так привык к этому шуму. Без него было бы странно». Он, не теряя времени, позвал малышню к костру, чтобы послушать рассказы о том, что случилось в лесу. Конечно, дети требовали подробностей: «Папа, а колдун был страшный? А этот голем правда был выше деревьев?» Шрек, почесав затылок, отшучивался: «Ну, не выше дерева, но всё равно неприятная штука!» Осёл же тут же встрял: «Детишки, сейчас я поведаю вам, как именно я побил этих чудищ!» – и все прыснули от смеха, прекрасно зная, что его рассказ будет наполовину выдуман. Зато атмосфера в болоте быстро вернула уставшей компании энергию: лёгкий запах гари от костра смешивался с утренней росой, а насекомые начинали свою вечернюю трель. Фиона приладила на костёр котелок с «огровым рагу», где вместе плавали травы, съедобные корни и пара слизких водорослей, которые она умела виртуозно приправить так, что получался вполне приятный вкус. Кот в сапогах, вальяжно устроившись на округлом пне, наблюдал за детьми и задумывал план, как бы образно воспеть недавнюю победу. «Ах, если бы у нас был менестрель, я бы надиктовал ему целую ораторию!» – вздохнул он, проводя когтями по невидимым струнам. Но пока что вместо менестреля – Осёл, кричащий, что готов «поделиться всеми подробностями», так что Коту ничего не оставалось, кроме как довольно ухмылиться: «Ладно, дружок, пой». Пару дней спустя лесные эльфы действительно заглянули на болото, чтобы сообщить: колдун сидит в темнице, а лес постепенно возвращается к жизни. Они поблагодарили Шрека, преподнеся в дар пару рунных амулетов, которые, по их словам, способны оберегать дом от злой магии. Шрек, наотрез не любящий «всякие бусы», уже собирался отказаться, но Фиона и дети были так рады «новому украшению», что повесили амулеты у порога, рассудив: если даже они не помогут, то выглядят любопытно. Детям казалось, что теперь у входа в дом живут «маленькие светлячки», ведь амулеты время от времени поблёскивали в темноте. И это ещё сильнее придавало жилищу таинственный, сказочный вид, словно подчеркивало, что здесь живут не просто «огры», а семейство, связанное со всем миром волшебства и дружбы. Казалось бы, теперь действительно можно расслабиться и насладиться передышкой. Шрек честно попытался провести хоть один день, лежа в траве у берега болота, слушая кваканье лягушек и вглядываясь в бегущие по небу облака. Фиона улыбалась, видя, как он наконец смирился с коротким «ничегонеделаньем». Но, разумеется, в таком сказочном королевстве покой редко длится долго. Едва наступил новый рассвет, как к дому Шрека подкрался молодой гном-шахтёр – тот самый, что когда-то трудился в горах, рядом с герцогством. Он принёс весть о том, что в одном из боковых тоннелей их шахты открылась древняя пещера с непонятными руническими знаками. Вскоре там послышались шорохи и кто-то начал стучать по каменным сводам изнутри. Рабочие перепугались, снарядили отряд разведки, но те не вернулись. Пошли слухи о пробуждённом подземном духе, который, видимо, не рад, что его разбудили. Понятное дело, гномы помнили, как Шрек уже помогал улаживать конфликт между бароном и герцогом, и решили: кто, если не Шрек, спасёт их и в этот раз? Услышав про «подземного духа» и исчезнувших разведчиков, Шрек тяжело поднялся, не успев как следует отдохнуть. «Ну хоть день бы дали побездельничать», – пробормотал он, собирая привычный мешок. Осёл, завидев решимость Шрека, мгновенно принялся скулить, что путешествие под землю – не его профиль, что «я лучше на поверхности останусь, у меня клаустрофобия», но, как всегда, в итоге побежал следом, не сумев расстаться с компанией. Фиона тоже собралась: «Знаю, что сейчас скажешь, мол, “останься с детьми”, но у нас есть прекрасная дракониха и друзья, пусть они присмотрят, а я не могу сидеть дома, когда ты можешь попасть в беду». Спорить было бесполезно. Кот в сапогах приосанился: «Что ж, подземный мир – ещё один вызов для меня. Возможно, я найду там редкие артефакты для своей коллекции». Шрек закрыл лицо рукой: «Вы все – неисправимы! Ладно, пошли уже». Отряд гномов повёл их к входу в глубину горы. Путь лежал через знакомые ущелья, но на сей раз они шли не в замок барона или герцога, а прямиком к шахтёрскому посёлку, построенному у подножья скал. Когда они спустились в нижние ярусы, Шрек с удивлением разглядел, как гномы выдолбили длинные коридоры, освещённые странного вида кристаллами, тихо мерцающими во мраке. Где-то вдали слышались капли воды и отголоски горных ветров. А ещё царил особый, горьковато-металлический запах, перемешанный с сыростью. Гномы нервничали, рассказывая, что у них всегда была легенда о «подземном боге», дремлющем в старинных пещерах. Многие считали это сказками, но, похоже, не всё так просто. Достигнув неприступной двери из рунических символов, они остановились. Раньше эта дверь была запечатана, но шахтёры повредили часть каменных завалов, и символы вновь активировались. Когда один смельчак попробовал заглянуть внутрь, его охватил яркий свет, и с тех пор его не видели. Теперь дверь была приоткрыта, а изнутри доносились странные шорохи, будто каменные существа переговариваются между собой. Шрек поёжился: «Ну, надеюсь, там не новый колдун со своими големами, а то мне уже хватило». Фиона тихонько рассмеялась: «Зато не заскучаем». Осёл нерешительно сделал шаг вперёд, приоткрыл дверь носом, но не успел он что-то сказать, как из-за порога вырвалась тень. Кот в сапогах взмахнул шпагой, но тень юркнула в сторону, оставив после себя лишь отголосок бормотания. Шрек и Фиона, напрягая зрение, вошли в пещеру. В ней царил полумрак, подсвеченный голубоватым сиянием рун по стенам. Пол был усыпан мелкими камнями и крошкой, а воздух казался тяжёлым, будто пропитанным давним дыханием земли. Шаги эхом отражались от сводов, и вскоре они увидели нечто вроде алтаря. На нём лежал огромный кристалл, испускающий светлое мерцание. Вокруг камня тонкими линиями стекала какая-то субстанция, похожая на плавящуюся руду, и уходила куда-то вглубь. По другую сторону пещеры виднелась каменная арка. И в этот момент перед ними возникло существо – призрачное на вид, напоминающее длинного червя, но с твёрдым, каменистым телом, испещрённым трещинами. Из пасти его вырывалось тихое урчание, а глаза мерцали таким же голубым светом, что и руны на стенах. Гномы затряслись от страха, шёпотом произнося: «Подземный дух…» Существо двинулось вперёд, словно желая напугать непрошеных гостей. Но Шрек не бежал, а сделал медленный шаг навстречу, широко расставив руки, чтобы существо увидело, что он не достаёт оружие. Существо заворчало, запрокинуло голову, и тут из него вырвался полухриплый, полуосмысленный звук: «Зачем… вторглись… в покой…?» Оказывается, этот подземный дух умел говорить! Пусть и на урчащем, заведомо чуждом людям языке, но всё же. Осёл чуть не упал от неожиданности: «Оно разговаривает?!» Фиона тихо прошептала: «Кажется, это живое древнее создание, не просто монстр». Шрек, припомнив все случаи с «чудовищами», которые на деле оказывались страдающими или напуганными, решил попытаться объясниться. Он сказал, как мог спокойно: «Нас прислали гномы. Они не хотели вторгаться в твой дом. Просто рыли шахту… и разбудили тебя, да?» Дух выдохнул громко, и каменные пласти на его теле слегка сдвинулись, издав гулкое эхо. «Нарушили сон… Мой сон длился века… Зачем пришли люди?» Шрек покосился на гномов: те выглядели и смущёнными, и испуганными, но одна смелая гномиха, скрестив руки, пролепетала: «Мы не знали… Прости, дух земли, мы и вправду не хотели тревожить твою пещеру. Нас привлекли редкие руды. Мы не думали, что здесь кто-то живёт». Дух зашипел: «Руды? Меня… отравляет… ваше копание. Вы забираете энергию земли. Вы должны уйти…» Голос его то усиливался, то спадал, сливаясь с вибрациями подземной пустоты. Шрек осознал, что это действительно дух гор, которому чужда жизнь на поверхности, и если гномы продолжат добычу, он будет считать их врагами. Но и гномы не могут просто бросить свою шахту, ведь там их работа и средства к существованию. Проблема явно требовала компромисса. Фиона сделала пару осторожных шагов вперёд: «Возможно, есть способ не тревожить твой дом, если мы ограничим зону добычи? Или найдём другой проход, не задевающий твоих покоев?» Дух поднял голову, выдохнул облако сверкающей пыли, от которой гномам стало не по себе. «Могу… показать… где земля не страдает…» – пробормотал он, с трудом, будто ему тяжело говорить. «Но вы… не должны больше будить других». На том и стали договариваться: гномы клялись, что не станут ломиться туда, где хранится сердце горы, а взамен дух позволит им пользоваться некоторыми сближенными пластами, где ещё достаточно руды, но нет магических узлов. Чтобы закрепить договор, дух, казалось, провёл энергией по стенам, и голубое свечение порождало новые символы. Гномы, склонившись, вглядывались в руны, переводя их на свой язык. Шрек наблюдал за всем этим, испытывая облегчение: в который раз, похоже, помогла не грубая сила, а попытка понять, что же «монстр» действительно хочет. И хотя в начале пути все были уверены, что придётся сражаться с ужасным подземным существом, всё обернулось мирно. Впрочем, не всё так просто: пропавшие разведчики всё ещё не вернулись. «Мы их не видим…» – озабоченно заговорили гномы, когда дух отступил вглубь алтаря. Оказалось, что разведчики попали в ловушку, сдвинув магическую перегородку, и теперь сидят где-то в одной из соседних галерей, отрезанные от выхода. Шрек понял: придётся пройти туда и освободить их. Дух, почувствовав намерение огра, не возражал, лишь издал слабый рык: «Если найдёте… не вредите… пещерам. Там… живут… мои дети». Услышав слово «дети», Осёл поёжился: «Ох, я надеюсь, эти “дети” не нападут на нас. Мне хватило големов!» Кот в сапогах приосанился: «Если нападут, то я готов к фехтовальному поединку», – но всё же с замиранием сердца смотрел вглубь тёмного прохода, куда указывал дух. Фиона пригладила волосы: «Ладно, давайте поторопимся. Люди в беде». Шли они медленно, освещая путь магическими кристаллами, которые гномы одолжили. Вскоре коридор расширился, и они увидели странные «гнёзда», выдолбленные в каменных стенах. В них лежали яйца, переливающиеся тем же голубым цветом. Похоже, это были зародыши новых подземных духов, которые в будущем наполнили бы гору жизнью. Пройдя дальше, Шрек и Фиона вдруг услышали слабые стуки и крики. «Эй, там кто-то живой?» – позвал Шрек, и отозвался голос: «Помогите! Мы за каменной плитой!» Найдя нужную плиту, гномы принялись дружно расшатывать камень, а Шрек в итоге приложил всю свою мощь, чтобы сдвинуть плиту в сторону. За ней обнаружились запертые трое перепуганных шахтёров, которые при виде «команды спасателей» чуть не разрыдались от счастья. Выбравшись, они начали сбивчиво рассказывать, как забрели слишком глубоко, чуть не свалились в подземную пропасть, потом на них выскочили странные скальные существа. Те не причинили прямого вреда, но попросту «забаррикадировали» проход. «Мы решили, что нас заперли специально, чтобы сожрать потом!» – бормотал один из гномов, дрожа от пережитого. Шрек лишь покачал головой: «Видимо, это были “дети” духа гор, которые защищали кладку яиц. Вы просто вторглись, и они инстинктивно заперли вас, чтобы не было угрозы». Фиона ободряюще похлопала гномов по плечу: «Всё хорошо, теперь выберетесь. А дальше – выполняйте, что пообещали духу». Гномы согласно кивали, понимая, что возражать огру, спасшему им жизнь, смысла нет. Когда спасённые выбрались к алтарю, подземный дух уже исчез в глубине скальной арки, но воздух по-прежнему вибрировал от его присутствия, а светящиеся руны указывали путь наружу. Гномы, поддерживая друг друга, стали выползать на свет божий, и осознавали, что без помощи Шрека и его друзей они вряд ли выбрались бы живыми. Один из шахтёров не удержался и низко поклонился Шреку, сказав: «Ты, конечно, не человек, но в тебе больше человечности, чем во многих королях». Шрек слегка смутился: «Эй, только не надо пафоса! Просто мы не любим, когда кого-то съедает неизвестность». Так закончилась эта мрачноватая, но мирная история подземного духа, и снова Шрек заявил, что у него нет времени оставаться тут подольше и получать почести – дети дома, да и работа на болоте не ждёт. Гномы обещали пересмотреть подход к добыче, чтобы не тревожить глубинные слои, и Шрек почувствовал, что ещё раз сделал шаг к тому, чтобы королевство научилось уважать любое живое существо, каким бы странным оно ни казалось. Под вечер они с Фионой и Ослом вернулись к болоту, где их вновь встретили радостные малыши, дракониха, Дракончики и очередная толпа «болотных гостей», которые пришли то ли в гости, то ли попросить совета. Порой Шрек задавался вопросом: «Когда же я успею пожить так, как мне снилось раньше: один, среди тишины?» Но, посмотрев на свою шумную семейку и добродушных сказочных друзей, понимал: всё это – теперь его жизнь, и он не променял бы её на уединение. На следующий день, как и обещал, Шрек позволил Ослу «представить» свою версию о битве в подземельях горного духа. И вечером, когда у костра собралась целая компания – от Пряни и трёх поросят до прочих чудных существ, обитающих в окрестностях, – Осёл закатил грандиозное представление. Он, гремя копытами, описывал, как «он первым рванулся в глубь пещеры, спас всех гномов и чуть не сразился с самим духом», не забыв приукрасить историю романтическими деталями. Публика смеялась и хлопала, хоть и понимала, что большая часть рассказа – фантазии. Кот в сапогах вставлял язвительные реплики, поправляя «достоверность», а Фиона, нежно обнимая детей, подмигивала мужу: «Ну и пусть бахвалится, зато весело». Тем временем глухая ночь вновь укрыла болото в мягком сумраке. Звёзды отражались в болотной воде, а в камышовых зарослях ухали неведомые птичьи голоса. Шрек, отойдя чуть в сторону, сел на любимое поваленное дерево и тихо вздохнул. Спина у него побаливала от очередных схваток и путешествий, но на душе было удивительно спокойно. Он вспомнил слова того шахтёра: «В тебе больше человечности, чем во многих королях», и невольно усмехнулся. Кто бы мог подумать, что когда-то люди шарахались при одном упоминании об ограх, а теперь благодарят его за спасение. «Как же всё меняется», – подумал Шрек, скользя взглядом по тёмному зеркалу воды, в котором улавливалось отражение луны. Подумалось и о том, что нет в жизни постоянного покоя, особенно у тех, кто живёт в мире, полном магии, старых обид, чудищ, колдунов и предрассудков. Но чем дальше, тем больше он убеждался: возможно, именно в этой череде «работы» и приключений и кроется настоящая радость – ведь каждый раз он чувствует, что становится ближе к семье, к друзьям и к самому себе. Когда ты не бежишь от проблем, а честно смотришь им в глаза (пусть и ворчишь при этом полдня), тебе начинают доверять и сами проблемы постепенно находят решение. Неожиданно в этот вечер к нему подсела Фиона, тихо обняла и спросила: «О чём думаешь?» Шрек чуть пожал плечами: «Обо всём. О том, сколько всего происходит вокруг. Даже не верится, что когда-то я жил тут один, и меня вполне устраивал привычный распорядок». Фиона улыбнулась: «Ну, тебе ведь не плохо сейчас?» Шрек снисходительно хмыкнул: «Иногда эти наскоки приключений утомляют. Но, признаюсь, жизнь стала богаче. Слышал бы меня Осёл – уверен, он бы от радости взвыл, если б узнал, что я так думаю». Фиона мягко коснулась его щёк: «Главное, ты не теряешь себя. Ты тот же Шрек: прямой, немного грубоватый, но добрый внутри. И королевство всё больше это замечает». Так они и просидели, ощущая прохладу вечернего ветерка и тёплое чувство близости. От костра доносились обрывки смеха и шуток Осла, дети уже успокоились, приютившись на коленях у драконихи, тихонько засыпали под треск горящих дров. Над болотом летали светляки, выписывая мерцающие узоры. И каждое такое мгновение, казалось, дарит каплю счастья, которое невозможно купить за никакие королевские сокровища. Шрек, глядя вдаль, искренне улыбался. Он понимал, что, вероятно, впереди не один и не два вызова, что когда-нибудь кто-то снова постучит в его двери, умоляя спасти королевство от новой напасти. Он, наверное, поворчит, попытается отказаться… но всё равно пойдёт. Потому что быть нужным – это тоже часть того, что делает Шрека Шреком. Так продолжалась его удивительная история, вплетаясь в общую канву королевства, где с каждым днём всё меньше вражды между «обычными людьми» и «инаковыми» созданиями. И пусть по-прежнему далеко не все переступили через предрассудки, да и злодеи появляются с завидным постоянством, одно можно сказать наверняка: зелёный огр с большущим сердцем ещё не раз покажет, что истинная сила – не в громогласных речах и не в магических посохах, а в умении чувствовать чужую боль, поступать по совести и защищать тех, кто слабее. И в конце каждого дня, пройдя через все испытания, Шрек возвращается в своё любимое болото, зная, что там его ждут самые главные чудеса – семья, друзья и душевный покой, который никакая корона не заменит. На следующее утро болото встретило Шрека привычным симфоническим шумом: малиново-горластые лягушки перекрикивали друг друга, цикады трещали где-то в глубине зарослей, а лёгкий туман, стелясь над водой, создавал обманчивую иллюзию тишины. Но тишина, разумеется, была лишь кажущейся: уже через минуту из домика раздался взрыв детского смеха, потом шорох копыт (Осёл умудрился-таки втиснуться в дверной проём, явно ища, чем бы позавтракать), а вслед за этим – бодрая перекличка дракончиков, которые вставали не менее рано, чем маленькие огры. Сам Шрек, неспешно потягиваясь на крыльце, успел на миг задуматься о том, что за новая история может сегодня поджидать их компанию. Последние события научили его: стоит только расправить плечи и позволить себе поверить, что всё утихло, как судьба обязательно преподнесёт новый сюрприз. Впрочем, в этот раз неожиданности пришли даже быстрее, чем он мог предположить. Едва он спустился с деревянных ступенек, чтобы проверить, не затоптали ли кабаны его заросли (кабаны частенько бродили по округе, привлекая к себе внимание шумным хрюканьем), как со стороны леса послышался громкий крик: «Шрек! Шрек!» Тон был взволнованным и отчаянным, и огр без промедления бросился туда, откуда доносился голос. Перед ним предстал старый знакомый – пряничный человечек Пряня, но на этот раз совершенно не похожий на себя: брови взлетели на лоб, а обычно жизнерадостная улыбка превратилась в жалобную гримасу. Он задыхался и, прижав руки к голове, отрывисто проговорил: «Они… захватили… эльфийскую поляну… Нужно… скорей туда…» Шрек, подтолкнув Пряню к бревну, на котором тот мог присесть и перевести дух, постарался разобраться, что за «они» и что, собственно, произошло. Но Пряня был взволнован настолько, что слова сыпались у него как искры из костра: «Там… при дворе эльфов… злые кентавры… магические стрелы… просят твоей помощи…» При упоминании кентавров Шрек приподнял бровь: обычно кентавры были гордыми, но не враждебными существами, особыми путниками, которые могли держаться особняком и редко вмешивались в дела королевства. Однако новые времена принесли новые поводы для конфликтов. Если уж Пряня мчался с таким отчаянием, значит, ситуация серьёзная. Пока Шрек заставлял пряничного друга сделать пару глубоких вдохов, к ним уже подоспели и остальные: Осёл, конечно, живо заинтересовался, не пахнет ли тут очередным «подвигом», Фиона нахмурилась, предполагая, что снова придётся бросать все дела и отправляться в спасательную экспедицию. Кот в сапогах, возникший рядом словно из ниоткуда, изящным движением пригладил усы: «Кентавры? Хм, давненько мы с ними не пересекались…» Шрек хотел было по привычке вздохнуть и сказать что-то вроде: «Ну почему именно мы должны вмешиваться?», но под серьёзным взглядом Фионы лишь кивнул: «Ладно, расскажи всё, что знаешь, и пойдём». Пряня, наконец, собравшись с мыслями, объяснил, что эльфы, живущие на западной опушке волшебного леса, внезапно столкнулись с появлением целого отряда кентавров, которые объявили себя «законными хозяевами» некоторых лесных земель. Те территории, по словам кентавров, испокон веков принадлежали им, а эльфы будто бы захватили их много лет назад. Поэтому кентавры, устав от того, что их не принимают на советах волшебных рас, решили в одностороннем порядке «вернуть» себе этот участок. Завязалась перепалка, а затем один из молодых и горячих кентавров пустил боевую стрелу, что стало сигналом к драке. Эльфы, не желая кровопролития, позвали на помощь самых надёжных союзников. А поскольку Шрек уже не раз помогал им, то первой мыслью эльфийского вестника было: «Бегом на болото, зови Шрека!» «Превосходно, – пробормотал Шрек, оглядывая друзей. – Ещё один конфликт, где обе стороны считают себя правыми. Ну что ж, придётся опять играть роль “посредника”». Фиона лишь пожала плечами: «Альтернативы нет, если не хотим потом разгребать ещё более крупную заварушку. Ведь если кентавры всерьёз решат вернуть себе лес, лесные эльфы будут защищаться – и в итоге мы получим настоящую войну». Кот в сапогах искоса взглянул на Осла: «Надеюсь, в этот раз ты не ввергнешь нас в самые пекло своей болтовнёй?» Осёл возмущённо вскинул уши: «Ха-ха, да это ещё кто нагнетает драму?!» Как бы там ни было, все быстро собрались. Огрята и дракончики вновь остались под присмотром Драконихи и добрых друзей из числа волшебных существ, обосновавшихся по соседству. Шрек предпочёл взять с собой минимум походных пожитков, ведь ему не хотелось превращать это в затяжную экспедицию: чем скорее удастся уладить конфликт, тем скорее он вернётся домой. Компания двинулась на запад, туда, где гуща деревьев постепенно переходила в глубокий светлый лес, славившийся своими ажурными кронами и эльфийскими тропинками, мягко светящимися в темноте. По дороге их проводил Пряня, но чтобы не отстать от более длинноногих товарищей, ему пришлось то и дело скакать, причём его пряничные ножки шлёпали по земле так часто, что за ним оставались крошки. Осёл подначивал: «Слушай, Пряня, не рассыпься по пути, а то придётся подбирать тебя по кусочкам!» На что Пряня с недовольным видом буркнул: «Лучше помоги мне сесть на твою спину!» К вечеру они вышли к эльфийской поляне. В обычное время это место выглядело как идеальная картинка из сказки: высокие, гибкие деревья с золотыми листьями, лёгкий туман на земле, а где-то в глубине – хрустальные фонтаны и затейливые павильоны из ветвей и лепестков, где эльфы коротали досуг за песнопениями или магическими экспериментами. Но сейчас обстановка была явно напряжённой: в воздухе витали отзвуки тревоги, эльфы шныряли между деревьями, время от времени подглядывая, что делают кентавры. Те же разбили свой лагерь по другую сторону поляны, на возвышении, откуда хорошо просматривалась вся местность. Шрек заметил в сторонке несколько поваленных деревьев, а на их стволах – надрезы от лошадиных копыт, видимо, кентавры острили копыта прямо о кору, не особо заботясь о сохранности леса. Увидев приближение Шрека и его друзей, эльфы оживились. Один из старейшин, эльф с тонкими чертами лица и белоснежными волосами, вышел навстречу. «Шрек, ты пришёл, – проговорил он тихим, но твёрдым голосом. – Надеюсь, у тебя найдётся способ утихомирить этих… гостей. Они предъявляют права на нашу землю, утверждая, что мы будто бы отобрали её у них в давние времена. Но наши летописи гласят, что здесь испокон веков жили эльфы. Кентавры лишь изредка проходили мимо и никогда не заявляли своих прав. Как теперь нам найти согласие?» Шрек кивнул: «Ясно, снова дело в том, кто первый пришёл. Вы с ними говорили?» – «Пытались, – вмешалась стройная эльфийка с лентами в волосах, – но они слишком агрессивны и говорят, что нас больше волновала собственная гордость, чем их история. И, кажется, готовятся к нападению». Шрек попросил отвести его к границе лагеря кентавров. Он был уверен, что если просто появится в поле зрения, кентавры сами заявят, чего хотят. Остальным велел пока не лезть на рожон. Пряня остался среди эльфов, с облегчением выдохнув, что не придётся идти в самое «логово», а Фиона настояла, что пойдёт рядом с мужем, пусть и держась чуть сзади. Осёл попытался спрятаться за спиной Шрека, но тот бросил: «Не трусь, если что, сразу скажешь: “Мир, мир!”». Кот в сапогах напротив шагал смело, хотя и держал шпагу наготове. Увидев приближающихся гостей, кентавры напряглись. Их было десятка полтора, и каждый отличался внушительной мускулатурой и гордым силуэтом: верхняя половина тела – человек с суровыми чертами лица, а нижняя – лошадиные круп и ноги, покрытые густой шерстью. Несколько из них держали луки со стрелами, явно наточенными под магические чары. Вперёд вышел тот, кто, похоже, был их вождём: массивный кентавр со светлой гривой, его грубоватые черты лица говорили о том, что он не из робкого десятка. «Кто ты такой, чтобы подходить к нам без разрешения?» – пророкотал он. Шрек, стараясь сохранить спокойствие, представился: «Меня зовут Шрек. Я пришёл, потому что эльфы просят помочь уладить конфликт. Может, вы расскажете, почему решили отвоевать эту землю сейчас?» Кентавр недовольно ударил копытом, словно выражая презрение: «Эльфы лживы. Они присвоили себе нашу священную дубовую рощу. Мы долго терпели, думали, всё утрясётся, но теперь видим, что нас просто вытесняют. Ходят байки, будто лес эльфийский, но на деле наши предки, кентавры, пасли здесь своих табунов, ещё когда никто не слышал ни о каких эльфах. И теперь мы хотим вернуть наше законное право!» Шрек, слушая это, понимал, что ситуация чем-то похожа на прошлые конфликты: каждая сторона искренне верит, что правда на её стороне. «Если у вас есть доказательства, – сказал он, – почему бы не показать их эльфам? Или попытаться заключить договор? Зачем резать деревья и угрожать стрелами?» Вожак, скривившись, буркнул: «Мы уже пытались говорить. Но эльфы не слушают. Говорят: “Вот свитки, вот записи”. А наши свитки утрачены, у нас другая культура – мы устно передавали предания. Эльфы насмехаются над нашими рассказами: мол, нет у вас документов, уходите. Но мы не уйдём!» Дискуссия постепенно зашла в тупик: кентавр-вожак очевидно отказывался от мирных переговоров, если эльфы не готовы признать вину и «освободить» для кентавров часть леса. Шрек понимал, что эльфы сами не отдадут ни пяди. Оставался один выход: найти компромисс или хотя бы временное соглашение, которое позволит остановить вражду, а дальше уже сесть за стол переговоров. Фиона подала мысль: «А что, если выделить кентаврам приграничную территорию, где они смогут пастись и строить своё стойбище, но не трогать центральную часть леса, где живут эльфы? Что-то вроде разделения владений». Кентавр, услышав это, вскинул голову: «Мы не хотим быть изгоями на обочине! Мы хотим вернуть своё!» Шрек тяжело вздохнул и предложил вожаку: «Тогда давайте хотя бы найдём у вас старейшего кентавра, который помнит изустные предания, и посмотрим, нет ли способа сопоставить их с эльфийскими хрониками. Если окажется, что действительно какую-то часть рощи ваши предки называли священной, эльфы, возможно, согласятся её признать за вами?» Кентавр какое-то время раздумывал, шевеля губами, будто прикидывал, не является ли это хитрой ловушкой. Но другие кентавры зашумели: мол, хоть какая-то надежда показать свою правду, вместо того чтобы сейчас вступать в тяжёлый бой. Наконец вожак кивнул: «Допустим, мы согласны на встречу со старейшими эльфами. Но если они снова станут насмехаться – мы продолжим наш поход силой!» Шрек внутренне крякнул, понимая, что если переговоры не увенчаются успехом, начнётся резня. Он проводил взглядом кентавров, которые все так же угрюмо переступали копытами, а затем развернулся и пошёл к эльфийскому лагерю. Там его встретил всё тот же старейшина эльфов с белыми волосами. Выслушав идею, он на миг задумался, а потом согласился: «Если есть хоть малейший шанс восстановить мир, мы попробуем. Приглашай их сюда завтра, проведём совет. У нас есть древние манускрипты, возможно, найдём в них упоминание о кентаврах, но, чёрт побери, мы ведь не можем отдать им нашу рощу. Эта земля веками принадлежала нашему народу». При упоминании «манускриптов» Шрек лишь сжал губы: всё снова упирается в бумаги и упрямство. Но делать было нечего. По крайней мере, согласие на мирную встречу достигнуто. Наступил вечер, и обе стороны расположились по разным концам поляны, словно признавая, что пока лучше держаться на расстоянии. Шрек с друзьями остался у эльфов, чтобы помогать готовиться к завтрашним переговорам. Осёл ворчал: «Да я бы лучше переночевал в болоте! Тут лук с огненными стрелами, там копыта…» Пряня тихо поддакивал, говоря, что ему страшновато: «А вдруг ночью кто-то начнёт первым стрелять?» Кот в сапогах расхаживал с независимым видом: «Тогда я отразил бы стрелу своей шпагой, – провозгласил он, – но согласен, надо быть начеку». Фиона в это время разглядывала свитки, которые достал эльфийский архивариус, стараясь найти хотя бы намёк на то, что у кентавров могут быть старые основания на часть земли. На большинстве рукописей стояли даты и печати, указывающие, что «эльфийский род поселился здесь до времени короля Альдерона», но ничего про «права кентавров» не было сказано. «Неужели они и правда всё преувеличивают?» – шёпотом спросила Фиона у Шрека, когда они вдвоём отошли к краю светлячного костра. Шрек пожал плечами: «Может, у них своя правда. У нас ведь нередко бывало, что кто-то не записывает в хрониках того, что ему невыгодно». Ночь прошла неспокойно: ветер шуршал в кронах, и то с одной стороны, то с другой послушались отчётливые звуки стражи – и эльфы, и кентавры расставили дозоры, чтобы избежать внезапного нападения. Но до рассвета, к счастью, всё обошлось без инцидентов. А наутро на поляне собрались представители обоих народов. С одной стороны – эльфы, одетые в нарядные одеяния из лёгких тканей, на лицах некоторых читалось напряжение, но и решимость. С другой стороны – кентавры, вооружённые луками, их лошадиные бока отсвечивали при свете солнца, а копыта мерно стучали по утренней земле. Шрек, оказавшись в роли «ведущего переговоров», тяжело вздохнул и громко сказал: «Давайте для начала мирно послушаем друг друга». Ему хотелось добавлять характерные реплики вроде «Да неужели нельзя без скандала?», но он сдержался, понимая, что это не лучшее начало. Эльфийский старейшина поднял древний манускрипт, стал читать отрывки о том, как эльфы в незапамятные времена пришли в этот край и обосновались у золотой рощи, вырастив здесь целый город-поляну. Кентавр-вожак слушал, но нетерпеливо переступал ногами, а потом сказал: «Вы вспоминаете о том, что было “после”. А мы говорим о том, что было “до”». Он позвал вперёд древнего кентавра, почти все волосы которого были седыми, а лицо покрыто глубокими морщинами. Тот заговорил низким, дрожащим голосом: «Когда я был ребёнком, мой отец рассказывал, что его отец видел священную дубраву, где кентавры кормили своих коней. То место находится примерно здесь, у этого ручья». Старик указал рукой на небольшое озерцо, окружённое исполинскими старыми дубами. «Но потом туда пришли эльфы, поставили свои хрустальные беседки, и мы перестали там бывать. Прошли годы, и кентавры отошли дальше на юг, но память о родной рощице осталась. А теперь, когда наш народ растёт, нам негде больше пастись. Мы вспомнили о древнем месте, где некогда были наши дома». Старейшина эльфов почесал подбородок: «Если вы говорите о дубах, что у озерца, то они действительно очень старые. Но в наших записях нет упоминания, что там жили кентавры. Возможно, вы просто бродили там время от времени?» – «Мой отец не лгал», – огрызнулся седой кентавр, и в его голосе прозвучала обида. «Он рассказывал, что на берегу озера мы ставили каменные знаки, указывающие на священность места, но всё исчезло или было убрано». Эльфы неодобрительно зашумели, кто-то прошипел: «Мы не убирали никаких знаков! Это наговор!» Начался переполох, кентавры начали нервно прикладывать руки к лукам. Шрек быстро поднял ладони: «Тихо! Вы хотите решить дело словом или стрелами?» Фиона тут же предложила: «Давайте пойдём к этому озеру и посмотрим, нет ли там скрытых артефактов или знаков в земле. Если найдём что-то, что действительно подтверждает кентаврийскую культуру, возможно, эльфы пересмотрят свои границы? А если не найдём, то, может, кентавры поймут, что их предки просто останавливались там на привал?» Обе стороны какое-то время переглядывались, но в конце концов согласились, что проверка «на месте» позволит снять споры. Так сформировался маленький отряд из представителей эльфов, пары кентавров, а во главе – Шрек, Фиона и ещё несколько друзей, включая Осла, боящегося отойти далеко от огра, и Кота в сапогах, который с любопытством принялся оглядываться по сторонам. Озеро с дубами находилось чуть глубже в лесу. Когда они добрались туда, перед глазами предстала завораживающая картина: высокая крона старых деревьев сплеталась над водой, образуя живой купол. Мягкий свет, пробиваясь сквозь листья, отражался в зеркальной глади. На берегу действительно виднелись какие-то валуны, поросшие мхом. Кентавры с затаённым дыханием провели ладонями по камню и вдруг почувствовали углубления, похожие на руны или высеченные знаки. Эльфы подошли ближе и подняли фонари, чтобы лучше рассмотреть. И вправду на поверхности проступали стертые временем символы – смутные, древние, не похожие на эльфийскую письменность. Седой кентавр разом просиял: «Смотрите! Это наши знаки! Они просто заросли мхом!» Эльфы оживились: если это подтверждение слов кентавров, то может, вопрос владения участком действительно не так однозначен. Шрек, наклонившись к камню, провёл по нему пальцем, отскребая мох. На камне проступило нечто вроде стилизованной головы кентавра, окружённой полукругом. «Похоже на ваши образы», – пробормотал он. Эльфийский старейшина, качая головой, сказал: «Значит, действительно когда-то здесь жили кентавры. Мы не знали… Или, быть может, наши предки скрыли эту информацию, чтобы не было споров». Он замолчал, понимая, что правда вскрывается не в пользу однозначного эльфийского господства. Фиона мягко добавила: «Если это священная для кентавров роща, быть может, стоит дать им возможность бывать здесь и почитать своих предков? Скажем, устроить совместное владение?» Кентавр-вожак, уставившись на камни, хмуро буркнул: «Мы хотим обустроиться тут. Но делить? Мы же, кентавры, не живём в беседках, нам нужно больше свободы для табуна». Эльфы переглянулись. Некоторые с неохотой начали предлагать, что можно перенести пару павильонов, чтобы освободить кентаврам пространство. Другие стояли в растерянности: «Но мы привыкли любоваться озером», – говорили они, – «оно и для нас священно, мы проводим тут магические ритуалы». Снова назревала ссора, и Шрек громко кашлянул: «Слушайте, вы же обе стороны признаёте, что место уникальное. Вместо того чтобы грызться, может, попробуете построить общую площадку? Кентавры получат свою часть – пусть пасутся и проводят обряды, а эльфы оставят себе те участки, где стоят их беседки. Зачем вырывать всё целиком, если можно научиться сосуществовать?» Старейшина эльфов ещё колебался, но, взглянув на угрюмые лица кентавров, понял, что лучше пойти на компромисс. Кентавр-вожак тоже показался не слишком довольным, но, видя, что под каменным мхом обнаружены настоящие свидетельства давней культуры его народа, ощутил гордость и не хотел, чтобы это всё перевернулось в жестокую драку. «Ладно, пусть будет так, – процедил он, – мы согласны делить рощу, но только если у нас будет право голоса при каждом строительстве на этом берегу. И чтобы эльфы не прогнали нас, когда мы придём сюда в следующий раз». Обрадованный Шрек обернулся к эльфам, и те – пусть и нехотя – согласились. «Но и вы, кентавры, должны нас уведомлять, если соберётесь привести новые табуны, – добавил старейшина эльфов, – и не рубить деревья без нашего ведома». Такой дружный обмен условиями продолжался ещё какое-то время, и уже к обеду стороны более-менее выписали условия, которые устроили обоих. Да, им предстоит много деталей обговорить, но, по крайней мере, военная угроза отступила. Осёл и Пряня, которые следили за переговорами, облегчённо вздохнули: «Фух, а то я уже боялся летящих стрел!» Под вечер у кентавров и эльфов даже состоялся импровизированный «пир» на берегу озера, чтобы отметить начало нового этапа отношений. Кентавры вытащили из своих сум сытный хлеб, эльфы предложили фруктовые вина, в итоге получились пёстрые яства, а в воздухе смешались запахи трав и лошадиных сбруй. Шрек, конечно, не рассыпался в восторгах – он всё ещё не любит шумные торжества, – но был рад, что хотя бы обошлось без кровопролития. Фиона улыбалась, глядя, как два народа, ещё утром готовые тянуть луки друг против друга, теперь сидят вокруг костра и пытаются найти общее в песнях и преданиях. Кот в сапогах и Осёл тоже были в ударе: Кот по-своему обволакивал кентавров своими историями о рыцарской чести (умеет же он льстить!), а Осёл, словно чувствуя потребность «выступить», без умолку тараторил об их прошлых приключениях, вызвав у эльфов и кентавров улыбки и недоумение вперемешку. Перед самым закатом вожак кентавров подошёл к Шреку: «Ты… не похож на эльфа и не похож на человека. Но, похоже, ты умеешь слушать и слышать. Спасибо, что помог нам вспомнить нашу историю, а не проливать кровь». Шрек усмехнулся: «Да бывает. Я тоже когда-то страдал от предрассудков. Не люблю, когда кто-то, считая себя правым, не даёт другим даже шанса заговорить». Вожак хмыкнул: «Что ж, надеюсь, дальше мы с эльфами найдём общий путь». На прощание он поднял руку в знак уважения, а Шрек, неловко придерживая ремень, кивнул: «Берегите этот лес, всё же». Отряд Шрека, наконец, смог собраться в путь обратно, когда стемнело. Эльфы предложили им ночлег, но огр и сам не возражал бы переночевать в болоте, как-никак там дом и семья. Так что они пошли лесной тропой, подсвечиваемой светлячками, удивляясь, как мгновенно вокруг потеплел воздух: не было более грозных взглядов, только тихие разговоры и уставшая радость после тяжёлого дня. Пряня, прыгая возле Осла, бормотал: «Надо же, столько шума из ничего! Но хорошо, что теперь все дружат!» Кот лукаво улыбался: «Где большие страсти, там и громкие подвиги. Уж я припишу себя в эту историю. Ведь чуть-чуть – и мне пришлось бы отражать целый град стрел!» Осёл недовольно крякнул: «Да ладно, ты хотел там пофехтовать? Лучше мирно решить всё, и мы вернулись целыми!» Шрек и Фиона тоже шли рядом, обмениваясь взглядом, в котором читалось: «Ещё одно дело сделали, можно ли теперь немного отдохнуть?» Фиона тихо взяла мужа за руку: «Ты замечательно справился, Шрек. Раньше ведь ты пытался отгородиться от всех, а теперь вон сколько народов к тебе обращается!» Шрек посопел носом: «Я-то рад, что всё спокойно, но… иногда скучаю по одиночеству». Фиона прижалась к нему и ответила: «Зато рядом столько друзей, дети растут в атмосфере дружбы и чудес. Думаю, нам есть за что быть благодарными». Шрек усмехнулся и обнял её: «Да, ты права. Ладно, пойдём: завтра снова станем родителями шумной ватаги, а они, небось, уже заждались». Действительно, вернувшись к рассвету, они застали огрят, которые с визгом бегали вокруг Драконихи, а рядом дракончики азартно выплёскивали фонтаны искр. Увидев родителей, все дети наперебой закричали: «Папа, мама, вы где были? Мы уже скучали!» Прилетело и несколько лягушек, встревоженно квакнувших у ног Шрека: видимо, ждали его участия в очередных болотно-хозяйственных хлопотах. Осёл, завидев всё это веселье, вздохнул: «Вот что называется “вернулись домой”! Теперь снова шум, гам, хлопоты!» Кот в сапогах мгновенно нашёл себе место на бревне, откуда, сложив лапы, начал рассказывать только что пережитые события любопытным духам болота, будто сидит перед зрительным залом. Шрек с облегчением опустился на перевёрнутую бочку у крыльца. Он чувствовал приятную усталость: за последние дни ему в очередной раз удалось предотвратить настоящую войну, помочь разным народам найти общий язык. И пусть в королевстве ещё наверняка немало земель, где не всё мирно, сейчас, глядя на родное болото – тихое, пропахшее сырым деревом и цветущими зарослями, – он понимал, что в этот момент всё в порядке. Рядом – Фиона, улыбающиеся дети, шумные друзья. Чего ещё желать? Можно было бы подумать, что после такого насыщенного времени ему наконец дадут паузу на пару дней, чтобы просто лежать на траве или плескаться в болотной жиже без всяких хлопот. Но, как показывает опыт, в сказочном королевстве покой – понятие очень относительное. Возможно, завтра постучит новый гость с мольбой о помощи, или же из подземелий вновь вырвется какая-то сила. Но Шрек уже не боится этих перемен. Он принимает их как часть своей судьбы: где-то между честностью, грубоватым чувством юмора и добрым сердцем. И всякий раз, когда он встаёт, натягивает свой пояс и отправляется навстречу новым испытаниям, внутри его разгорается тихое, но упорное чувство: быть героем – значит просто не остаться равнодушным, когда мир нуждается в тебе. Так проходит день за днём в жизни зелёного огра, который когда-то хотел лишь одного – чтобы его оставили в покое в болоте. Но теперь он сам уже не может без этого мира, со всеми его странностями и чудесами, без друзей, что болтаются под боком, без принцессы, ставшей его верной подругой и женой, без детей, обожающих выслушивать истории о невиданных подвигах папы. И в каждом таком эпизоде, где он снова и снова вытаскивает королевство из беды, Шрек незаметно напоминает всем: самое главное – уметь слышать друг друга, ведь зачастую истинное согласие или дружба рождается именно тогда, когда преодолён гул вражды и отринуты предубеждения. А зелёные гигантские уши – на самом деле очень даже чуткие к каждому шёпоту несправедливости, которую он стремится устранить. Солнце, пробиваясь сквозь верхушки деревьев, окрашивает воду в янтарный цвет. Шрек, слегка задремав, вскидывает голову, вздрагивая от резкого крика одного из малышей-огрят: похоже, они бегают за очередной жабой или играют в прятки. Осёл ржёт, рассказывая своим слушателям очередную небылицу. Фиона тихо смеётся, глядя, как муж сонно щурится. И хотя день только начался, уже понятно: в болоте будет всё, как всегда, шумно, хаотично и по-семейному тепло. А Шрек в глубине души понимает, что, как только кто-то вновь потребует помощи, он встанет и пойдёт. Ведь иначе этот мир – и без того полный противоречий – рискует потерять ещё один источник добра, а Шрек, сам того не замечая, научился быть для окружающих этой самой неугасимой искрой. Так и продолжается его длинная, бескрайняя история – без глав и границ, потому что каждый новый день несёт новые страницы. Он не пишет её пером, не высверливает в каменных плитах, а просто живёт, даруя дружбу и защиту всем, кто не побоится увидеть за суровой наружностью огра огромное любящее сердце. И эта сказка – не про раз и навсегда добытую славу, а про ежедневное маленькое чудо: как великаны, лошади, кентавры, эльфы, гномы, драконы, люди, пряничные человечки и прочие создания учатся жить в мире. И Шрек стоит на пороге своего дома в болоте, поглядывает вдаль и в душе улыбается: пока они все вместе, никакие беды не страшны. Он это знает. И это придаёт ему силу делать всё, что нужно, вновь и вновь, без конца. Однако жизнь в королевстве, как всегда, не стояла на месте. Утро, наступившее после всех событий с кентаврами и эльфами, выдалось настолько тихим, что Шрек даже успел подумать, что ему наконец дадут немного отдыха. Солнце плавно выползало над кромкой болота, его мягкий свет вначале пробивался сквозь туман узкими оранжевыми лучами, а потом заставил воду засверкать золотистыми отблесками. Дети-огрята, сбросив остатки сна, уже норовили выскользнуть из домика и, надев на головы большие листья, играть в «исследователей джунглей». Осёл, просунув морду в приоткрытую дверь, громко жаловался на то, что «надо бы подкрепиться», но тут же был оттеснён дракончиками, которые издавали радостные пронзительные звуки, когда видели его. Впрочем, в этот день шум детей и их возня вовсе не казались Шреку обременительными: он был рад хотя бы кратковременному ощущению, что можно никуда не бежать и не ломать голову над чужими конфликтами. Он даже позволил себе просто сесть на траву неподалёку от домика, облокотившись спиной на массивный ствол дерева, и задумчиво глядеть, как солнечные блики скачут по глади болота. Фиона, выбравшись к нему, тихонько спросила, не беспокоит ли его что-то, но увидев на лице мужа редкую спокойную улыбку, просто присела рядом и положила голову ему на плечо. Так они и сидели: может, пять минут, а может, полчаса, пока очередной зов реальности не разорвал эту идиллию. Снова стук в дверь: Шрек перекатился на бок, со вздохом поднялся и неспешно пошёл открывать. Конечно же, там застыл целый отряд из знакомых сказочных существ — не только Пряничный Человечек и три Поросёнка, но и Волк, а также слепые мыши, которые по-своему ориентировались на шум разговора. Все они наперебой начали вещать что-то о предстоящем празднике в королевстве: мол, объявлен «день всеобщего согласия», на который приглашают и «инаковых» жителей. Слух о недавнем успехе перемирия с кентаврами подстегнул короля устроить грандиозную ярмарку: выступления, состязания, пиры, а заодно и торжественную церемонию, где Шрека собирались наградить какой-то почётной грамотой. «Да чтоб мне провалиться! — пробурчал Шрек, прикрыв глаза ладонью. — Опять праздники…» Пряня, подпрыгивая от нетерпения, залопотал: «Но это же здорово! Все будут вместе, все поймут, что наше королевство — самое толерантное! Да и тебе не мешает немножко популярности!» Волк неодобрительно фыркнул, мол, «Уж не знаю, стоит ли нам идти, эти церемонии ведь часто заканчиваются, когда нас, “волков”, просят удалиться подальше», но и он, похоже, испытывал любопытство. Шрек, глядя на это сборище, понял: либо сейчас он вежливо, но жёстко откажется, либо придётся ехать. Однако на его внутренние колебания повлияло упоминание о том, что все ждут не просто приезда «трубоухого великана», а целого семейства — ведь многие хотят увидеть детишек-огров, Фиону и дракончиков. Кроме того, обещалось множество развлечений для малышей: тут и парады, и волшебные представления, и угощения от разных народов. Фиона, подслушав восклицания, осторожно улыбнулась мужу: «А почему бы и нет? Детям понравится, да и нам уже не впервой бывать на такого рода мероприятиях. К тому же, мы в последнее время только и делаем, что разруливаем чужие скандалы. Может, хоть раз поедем куда-нибудь на позитивной волне?» Шрек лишь сцепил руки на груди, едва заметно вздохнув, но, почувствовав счастливые взгляды детей, которые наверняка рады оказаться в шумном празднике, сдался: «Ладно-ладно, отправимся. Только давайте без лишней помпы!» Уже спустя час на крыльце болотного домика царила суета: Осёл распихивал в мешок какие-то припасы, громко уговаривая дракончиков не глотать его «драгоценное сено», Кот в сапогах сдержанно обстукивал свой шпагой сапоги, будто проверял, готов ли он «к защите на случай, если праздник окажется ловушкой», Фиона собирала малышню, пытаясь найти для каждого какие-нибудь более-менее чистые лоскутки одежды, ведь огрята успели перемазаться болотной жижей с ног до головы. «Гляди, Шрек, хотя бы пусть у них лица будут видны, — подшутила она, отмывая одному из детей зелёную макушку. — А то про нас опять пойдут сплетни, что мы и на праздники едем как дикари!» Шрек, глядя на эту сцену, все равно чуть тёпло улыбался: как бы он ни протестовал, но видеть, как семья готовится к совместной вылазке, было приятно. К обеду они, наконец, выбрались в путь. Дракониха — уже опытный перевозчик — согласилась нести на себе «малых огрят», а Осёл, громко заявив, что «ну я, конечно, не дракон, но могу тащить всех остальных», прилагал силы, помогая Шреку перетаскивать поклажу и самого себя. Шествие напоминало маленькую армию волшебных созданий: вместе с Шреком двинулась целая команда друзей, рассчитывая добраться до дворца к завтрашнему утру. Болото осталось позади, и, ступая по просёлочной дороге, они перешучивались и гадали, что же готовят им королевские организаторы в этот раз. Вскоре их догнали некоторые знакомые лица: Три Поросёнка на волшебной тележке, которую тянули две козы, Пряничный Человечек — во главе маленького отряда из пряничных крошек, которые с радостным чириканьем бежали за ним. Волки, осторожно держа дистанцию, всё же следовали рядом, любопытствуя, как примут на празднике таких «серых хищников». Тут и там послышались разговоры о недавних событиях, о мире с кентаврами и подземным духом, и многие веселились, будто королевство вступило в новый этап развития, когда конфликтов стало хоть чуть меньше. Шрек краем уха слушал, перехватывая обрывки бесконечных пересказов «подвигов самого зелёного великана», порой шутливо ворча: «Ослиная болтовня всему причина, а теперь каждый пересказывает вдесятеро!» Но негатива в его ворчании не чувствовалось, скорее смиренное принятие того, что такова теперь его судьба — быть героем для многих. К полудню следующего дня они подошли к королевским воротам. Стены, как всегда, возвышались величественно, знамена развевались на башенках, но на этот раз у ворот их не встретила враждебная стража. Наоборот, когда часовые увидели Шрека и его свиту, они вытянулись по стойке смирно и, хоть слегка нервничая, пропустили их без долгих расспросов. «Видишь, какая перемена, — усмехнулся Осёл, обращаясь к Шреку. — Раньше бы все бросились врассыпную, а теперь кричат: “Герой идёт!”». Шрек буркнул что-то невразумительное вроде «Да уж, герой...», но в глубине души признал, что прогресс в толерантности налицо. Королевство, между тем, кипело предпраздничным ажиотажем. Главная площадь была уставлена деревянными помостами, где должны были выступать уличные артисты. Торговцы прибывали со всех концов: кто с узорами из пряностей, кто с заморскими тканями, а кто и с магическими зельями. Мелькали необычные лица: карлики-жонглёры, гиганты-дровосеки, смешливые русалки, к которым приставали зеваки, пытаясь разузнать, что те делают на суше. Подбежавшие слуги указали Шреку дорогу к отдельной площадке, где была поставлена сказочная арка — мол, там ждёт король, чтобы вручить «знак особого почёта». Шрек не горел желанием вливаться в толпу, но ему пришлось согласиться, чтобы поскорее отделаться от официальной части. Он попросил лишь разрешить детям и дракончикам спокойно гулять рядом, уж слишком те горели интересом всё потрогать и посмотреть. Фиона, которую пригласили вместе с Шреком, шагала рядом с улыбкой: она давно освоилась с королевскими церемониями и уже не чувствовала прежнего смущения. На помосте их действительно встретил король — уже немолодой, но полный энтузиазма, осветившийся улыбкой, когда увидел Шрека с семьёй. Он при всём народе благодарственно возвысил голос, рассказывая, как Шрек и его друзья внесли огромный вклад в мир и согласие королевства, как помогли наладить дружбу с разными народами и спасли их не раз от угроз. Шрек переминался с ноги на ногу, мысленно прикидывая, когда можно будет всё это завершить. Люди, столпившиеся вокруг, кто-то с любопытством, кто-то с восторгом, а кто-то с недоверием разглядывали огра, но многие, услышав рассказы о его подвигах, начинали аплодировать. Дети-огры, забыв о сцене, уже вовсю пытались ловить разноцветные ленты, которые развешивали слуги, а дракончики, облетая низко над толпой, вызывали восторженные крики. Тут и там доносились реплики: «Правда, что он спас целый народ кентавров?», «А говорят, он вытаскивал из-под земли рудокопов — неужели?». Осёл, оказавшись в эпицентре внимания, не преминул громогласно подтвердить: «Да, всё это благодаря мне, ну то есть нам!», а Кот в сапогах, сдержанно улыбаясь, поправлял шляпу, будто говорил: «Да, мы часть этой легенды». В конце своей речи король вручил Шреку свиток, где было написано что-то вроде «Сертификат почётного защитника королевства». Шрек прижал свиток к боку, пробормотав: «Ну, спасибо…», а Фиона улыбнулась: «Думаю, это можно повесить у нас в домике, вдруг кому-то интересно». Толпа приветствовала, многие кричали «Ура!» и «Да здравствует Шрек!». Сам огр чувствовал себя слегка неловко, но старался не показывать этого, зная, что людям нужна хоть капля зрелища. После торжественной части они, наконец, получили право «гулять и наслаждаться праздником». Шрек, уведя семью с помоста, окунулся в вереницу прилавков и шатров, смешиваясь с пёстрой толпой. Здесь уже был собран весь срез сказочного мира: на одном углу увлечённый менестрель пел баллады (увидев Шрека, тут же воскликнул: «О, герой из болота!» и попытался сочинить экспромтом новую песню), чуть дальше группа девиц-кормилиц угощала детей сладкими напитками, от которых в животе возникали пузырящиеся смешки. Дети-огры, разумеется, тоже выпросили у Фионы немножко этих напитков, что сразу привело к шквалу их заливистого смеха. Дракончики, к ужасу некоторых горожан, вели себя шумно, но смотрелись так забавно, что люди постепенно осмелели и даже подходили погладить их по чешуе. Шрек, отмечая эту непривычную открытость, внутри радовался: ещё недавно большинство жителей шарахалось бы от зелёных монстров, а теперь уже тянутся с улыбкой. Где-то сбоку послышались весёлые выкрики: осмелевшие волки демонстрировали свои навыки «говорящего вокала», подстраивая их под музыку уличных музыкантов; у них, конечно, получалось громко и по-волчьи завывающе, но публика хлопала — видимо, радовалась новому экзотическому номеру. Пряничный Человечек с гордым видом раздавал какие-то карамельные пряники, а Кот в сапогах принялся фехтовать с уличным шпажистом, сорвав всеобщее веселье. Осёл же, судя по довольной морде, окунулся в огромную бадью с сеном или чем-то съестным, временами высовывая голову и прокрикивая: «Эй, я нашёл самый вкусный уголок!» Наблюдая за всем этим, Шрек подумал, что, может, один день без битв действительно никому не повредит. Тем более что повсюду витала какая-то особенная атмосфера: люди и нелюди (или «сказочные существа», как обычно говорили) забывали о былых дрязгах, пили напитки, слушали музыку, обменивались товарами. И хотя то тут, то там возникали мелкие споры — кому-то не понравился слишком громкий крик волка, кто-то испугался драконьего ребёнка, — всё утихало без больших скандалов. Король, когда они пересеклись в толпе, кинул Шреку понимающий взгляд: «Видишь, как всё меняется? Надеюсь, это надолго». Шрек покачал головой: «Меняется, да. Но не без твоего и нашего труда. Главное, чтобы люди не забыли быстро то, чего мы все добились». Король улыбнулся и, заметив зов придворных, удалился. Гуляние затянулось до позднего вечера. Площадь заполнилась фонариками, которые эльфы наполнили магическими огоньками. Прозрачные шары поднимались в небо, мерцая в такт музыке, а над балконом дворца вспыхнул волшебный салют, окрашивающий сумерки в розово-фиолетовые разводы. Глаза у огрят сияли от восторга, они бегали туда-сюда, а Фиона время от времени ловила их, чтобы не затерялись в толпе. Осёл, Кот, Поросёнки, Пряня и прочие друзья весело проводили время в разных уголках ярмарки. Шрек, впрочем, не любил слишком долгую толчею, поэтому слегка укрылся за колонной в одном из переулков, чтобы немного перевести дух. И вот, когда он почти освободился от людской суеты, к нему подошёл худощавый человек в странном плаще, пригляделся и тихо сказал: «Простите, это вы Шрек?» — «Да, а что такое? — настороженно ответил огр. — Если хочешь фото или как там, не знаю, зачем я тебе». Но человек, вздохнув, сообщил: «Мне нужна помощь. Моя дочь где-то пропала здесь, на празднике. Она недавно сбежала от меня, говорит, что хочет стать волшебницей, а я боюсь, что её обманут или втянут в авантюру. Вы ведь защищаете всех? Помогите её найти, хоть вы и не служите в стражниках». Шрек приподнял бровь: «Но тут полно народа, вся стража тоже бегает, почему именно ко мне?». Мужчина вздохнул: «Понимаете, я раньше плохо относился к сказочным существам и всему “чудесному”, запрещал дочери даже общаться с феями. А сейчас, когда королевство открылось, у неё проснулась тяга к магии. Она убежала, сказала, что найдёт себе “настоящую учительницу”. Я искал её весь день, никого не волнует мой вопрос — все увлечены гуляньем. А о Шреке я слышал, что он не отказывает в помощи». Шрек глянул на счастливую толпу и понял, что не может просто так махнуть рукой. Да, он мог бы отослать человека к городским стражникам, но, глядя на испуганные глаза отца, уже понимал: тот не доверяет им. Стража действительно могла отмахнуться, мол, «подождите, у нас праздник». «Ладно, давай попробуем, — сказал Шрек. — Как её зовут?» Мужчина ответил: «Элеонора. Ей четырнадцать. Небольшого роста, в плаще с капюшоном, ярко-рыжие волосы… И возможно, с волшебным посохом, если уже успела раздобыть. Она бредит магией». Услышав это, Шрек слегка ухмыльнулся: «Многие мечтают. Ладно, буду искать». Он подозвал Осла и Кота, которые как раз пробегали мимо, и быстро рассказал, в чём дело. Те оживились, соскучившись по приключениям: «Найти девочку? Пустяк! Пошли!» Фиона, узнав о ситуации, решила заняться детьми-ограми: «Я побуду с ними здесь, чтобы они не потерялись, а вы быстро пройдитесь по ярмарке». Так и сделали. Шрек, Осёл, Кот и отчаявшийся отец бросились вглубь праздничной толпы. Музыка всё ещё грохотала, кто-то, узнав Шрека, пытался окликнуть, но он вежливо отмахивался. Наперекор общему ликованию, искали признаки юной волшебницы с рыжими волосами. Сначала они пытались расспрашивать уличных артистов, но те лишь пожимали плечами, среди сотен гостей трудно вычленить одну девчонку. Затем обратились к продавцам магических безделушек. Один старый колдун, торгующий заклинаниями, вспомнил, что к нему подходила девочка, просила «продать настоящий посох», но денег не имела. Колдун посоветовал ей обратиться к «лесным феям» за городом, которые иногда появляются при луне. Шрек нахмурился: «Если она и правда пошла за ворота, то могло стемнеть, и девочка может заблудиться». Отец забеспокоился сильнее: «Надо немедленно найти её!» И Шрек повёл всех через боковую улочку, прямиком к городским воротам. Стражники при выходе подтверждали, что видели пробегающую девушку в плаще, которая спрашивала дорогу к лесу. «Но мы думали, она из странствующих магов, у нас ведь праздник», — развёл руками один из них. «Чудесно! — пробурчал Шрек и махнул рукой отцу: — Держись ближе, найдём её». За воротами шум праздника затих, и темнота оказалась куда глубже, чем в освещённом городе. Дорога вилась к лесу, а над деревьями зависал тонкий серп луны. Прислушиваясь к шелесту ветвей, Шрек позвал: «Элеонора! Ты тут?» Но в ответ — лишь тихий крик ночных птиц. Осёл тоже несколько раз звал, но без результата. Кот в сапогах, включив свой навык разведчика, выискивал возможные следы, всматриваясь в почву. И действительно обнаружил лёгкие отпечатки сапожек, а рядом — странную вмятину, словно там плашмя упал деревянный посох. «Она могла споткнуться, — предположил Кот. — Идём дальше». Отец девочки заметно нервничал, повторяя: «Неужели я зря её запугивал магией? Хотел же уберечь…» Шрек пытался его подбодрить: «Найдём, не волнуйся». И вдруг, чуть глубже в чаще, послышалось слабое мерцание света и приглушённые слова: «Ты правда хочешь научиться волшебству? Иди сюда…» Шрек насторожился: в лесу громко шуршало, а в темноте замаячил силуэт, будто женская фигура с длинным плащом. Когда они приблизились, оказалось, что на опушке действительно стоит юная рыжая девочка — Элеонора, дрожа от вечерней прохлады, а рядом с ней — подозрительная дама в тонком платье, почти прозрачном, что-то активно внушающая девчонке. «Что происходит? — громко сказал Шрек. — Эй, мадам, у нас тут отец пропавшей девочки, будьте добры отпустить ребёнка!» Женщина обернулась, на её лице сверкнула жутковатая улыбка, и оказалось, что глаза у неё странно горят, будто фосфорические. «Кто ты? Не мешай, — прошипела она, — я всего лишь предлагаю девочке то, о чём она мечтала — силу колдовства! А она замёрзла, устала, и никто ей не помогает, кроме меня!» Девочка, кивнув, пробормотала: «Она обещала научить меня всем заклинаниям… Я… я хочу стать великой волшебницей…» Отец, узнавший свою дочь, бросился к ней: «Эля, вернись! Это опасно! Ты ведь не знаешь, кто она!» Но дама, усмехнувшись, подняла руку, и девочке явно стало ещё сложнее сопротивляться. Шрек уже читал подобные ситуации: похоже, это была какая-то лже-волшебница или даже суккубный дух, который заманивает наивных в ловушку, чтобы питаться их мечтами или силой. Осёл тревожно сказал: «Мне это не нравится, она выглядит слишком… странно», а Кот в сапогах приготовился к возможному нападению. «Да я и сам вижу», — проворчал Шрек и, повысив голос, обратился к девушке: «Элеонора, пойми, не бывает мгновенной магической силы. Хочешь учиться, можно найти других учителей, настоящих. А эта... она просто заставит тебя отказаться от собственной жизни». Женщина-загадка, чувствуя, что её план раскрыт, приняла более устрашающий облик: лицо исказилось в тенях, платье взметнулось, и вокруг неё засвистел порыв ветра. «Молчи, глупый огр, — прошипела она, — я уже давно здесь, в этом лесу, и знаю, как открыть сердца жаждущих магии. Если девочка хочет силы — она её получит, но в обмен на свою душу. Вмешиваясь, ты нарушаешь сделку!» Отец девочки побледнел, закричал: «Нет, Эля, не делай этого!» Девчонка вроде бы всё слышала, но в голове у неё явно была путаница: она дрожала, сжимая деревянный посох, который кто-то ей дал. Шрек не любил магические поединки, но выбора не было. «Так, с ведьмами я уже сталкивался, — тихо пробормотал он, — иногда они пугают, но у них не так уж много реальной силы». Он решительно двинулся к колдунье. Сначала она метнула в него сгусток чёрного дыма, но огр, упершись руками, просто отбросил его своим мощным рыком, которому научился в схватках с троллями и колдунами. Женщина завизжала, попятилась. Кот в сапогах воспользовался моментом и с разворота метнулся между ней и Элеонорой, выбивая посох у девушки из рук — чтобы та не могла сама произнести заклинание. Осёл бестолково нагнал, громко крича: «Отвяжись от ребёнка, страшная фифа!» и помахал копытами, чем только отвлёк женщину. Та, кажется, не ожидала столь решительного натиска, её иллюзорные чары начали рассеиваться. Шрек, подскочив ближе, приподнял бровь: «Ну что, всё, шоу закончилось?» Колдунья прошипела что-то, сжав руки в кулаки, из её глаз брызнули искры. Но порыв ветра улёгся, и стало понятно, что без девочки, готовой добровольно отдать свою энергию, силы у ведьмы не хватает. «Вы пожалеете!» — прокаркала она и буквально растворилась в тени деревьев, оставив после себя лишь мерзкий смрад, да несколько опавших чёрных перьев, будто птичьих. Отец девочки подбежал к Элеоноре, схватил её в объятия: «Доченька, всё хорошо, она ушла! Слава богам!» Девочка, приходя в себя, зарыдала: «Прости меня, папа… Я не знала, что это так опасно… Я думала, она — добрая волшебница…» Шрек, видя эту сцену, испытывал облегчение. Но всё же покачал головой, оборачиваясь к отцу: «Ты понял, что если бы не твой страх магии и твои запреты, дочь не бросилась бы в тёмный лес к первой попавшейся ведьме? Иногда запретный плод лишь провоцирует бунт». Мужчина понурил голову: «Да, Шрек, вы правы. Я сам виноват. Заставлял её оставаться дома, не разрешал знакомиться с феями, и вот результат…» Он, кажется, действительно уяснил урок, пообещав, что если дочь хочет изучать волшебство, то найдёт ей проверенного наставника. Элеонора, дрожащая от пережитого, попросила прощения у отца и поблагодарила Шрека и его друзей. «Я видела вас на празднике, — пробормотала девочка. — Вы правда тот самый огр, о котором все говорят? Никогда не думала, что вы так добры…» Шрек лишь хмыкнул: «Да уж, я и сам не думал, что придётся искать пропавших девочек в ночном лесу». В итоге они помогли семье вернуться в город. Ночь сгустилась, и праздник уже начал стихать, когда Шрек с Котом и Ослом проводили отца и дочь к их дому. Тот, кланяясь, ещё раз благодарил, а девочка, стесняясь, пыталась заглянуть в глаза Шреку, понимая, что все слухи о его страшности меркнут перед реальностью. «Что ж, — сказал Шрек, когда семья скрылась за дверью, — праздник отменяется для нас: мы и так устали». Но, вернувшись на центральную площадь, они обнаружили, что там по-прежнему горят магические фонари, народ не спит, скрипки играют плавную мелодию, а Фиона с детьми всё ещё гуляют среди веселящихся гостей. Завидев Шрека, осыпанного фразами «Ну что, где ты пропадал?», он лишь кивнул: «Да вот… помог одной семье, потом расскажу». Фиона подошла ближе: «Я уже волновалась, но знала, что без дела ты не пропал бы». Шрек на миг устало прикрыл глаза: «Всё в порядке, не переживай. Хорошо, что всё обернулось благополучно». Ночной воздух пропитался ароматом выпечки с корицей, и дракончики, почуяв запах, потянули Шрека за край рубахи, прося что-нибудь вкусненькое. Он усмехнулся и, взяв одного малыша на руки, прошёлся к лотку, где продавали свежие пирожки. Взяв несколько, он угостил детей, да и сам не отказался от сытного перекуса — хоть и не особо любил человеческую выпечку, но сейчас почувствовал голод. Так в ночной тишине, среди рассеянных огней, вальсирующих неподалёку пар, смеющихся друзей и задумчивых путников, Шрек и его маленькая семья стояли, как неожиданно гармоничная часть этой пёстрой сказочной картины. Он смотрел на лица вокруг и ловил себя на мысли, что в эти мгновения сбылась мечта многих обитателей королевства: люди, звери, чудища, волшебные существа — все почти забыли, что кто-то из них «иной», и наслаждались общим весельем. И да, не обошлось без драматических историй, но в конце концов каждый праздник в этом мире несёт и свои тёмные стороны, а Шрек уже научился выворачивать их к свету. Песни стихли только глубокой ночью, когда луна перевалила за верхушку замковой башни. Укладывая детей-огров в отведённом для гостей просторном зале (шутка ли, король велел выделить Шреку целые покои, но тот настоял на скромном помещении), Фиона тихо колыхала самого маленького, который никак не мог уснуть, возбуждённый новыми впечатлениями. Осёл, уже взявший за привычку помещать себя рядом с семьями, громко храпел на коврике, при этом что-то бормоча во сне про «лучшие праздники». Кот, неугомонный, дремал на спинке стула, сжимая шпагу, будто даже во сне готов отразить нападение. Шрек, наконец, позволил себе опуститься на лавку у окна. За окнами мерцали фонари, и слышался отголосок последних гуляк. Он устало улыбнулся: очередное испытание позади, а с утра, скорее всего, его ждали новые хлопоты. Может быть, пора вернуться в болото? Как бы там ни было, сейчас он чувствовал довольное тепло: спасена девчонка, праздник прошёл без кровавого инцидента, и народ вновь видел в зелёном огре не чудовище, а защитника, хоть и ворчливого. Фиона, уложив малыша, подошла к нему, положила руки ему на плечи и тихо сказала: «Спасибо тебе за этот день. Ты опять сделал большое дело — и для королевства, и для отдельно взятой семьи». Шрек фыркнул: «Да особого дела я не сделал… Просто не мог иначе». Фиона хмыкнула, коснувшись его щеки: «Вот именно это и отличает тебя от других. Ты всегда готов вмешаться, даже если предпочёл бы остаться в стороне. И в этом твоя сила». Он слегка напрягся от её слов, смущённо отводя взгляд. А она лишь рассмеялась: «Не волнуйся, я никому не расскажу, что ты такой добряк, — все всё равно уже знают!» Так они и просидели у окна, пока не заснули под тихое мерцание звёзд, думая о том, что утро принесёт новые хлопоты, а дом на болоте ждёт их возвращения, но ещё ночь впереди и можно позволить себе немного отдохнуть. За стенами дворца королевство погружалось в сладкую дремоту, наполненную легким шумом ветра и отголосками волшебного праздника. И в этом особенном покое, среди общей усталости и внутренней гармонии, Шрек чувствовал, что ещё одна страница его бесконечной истории прожита, вписавшись в летопись сказочной страны. Он не стремился к славе, но теперь точно знал, что всегда окажется там, где необходим. Завтра утро снова встретит их болотными птицами или криком нового просителя помощи, а в сердце огра уже не останется сомнений: он пойдёт, потому что иначе не может, ведь в любом из этих маленьких шагов рождается самое настоящее волшебство — волшебство принятия и добрых перемен, ради которых стоит трудиться и ворчать, а потом улыбаться, узнавая, что сумел кого-то спасти или сделать счастливее. Утро застало Шрека, его семью и друзей в стенах королевского дворца, где они успели переночевать после затянувшихся гуляний. Первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь витражные окна, осветили просторные покои и заставили Фиону прищуриться: она так сладко дремала рядом с детьми-огрятами, что свет показался ей слишком ярким. Шрек, сидевший у открытого окна, уже вовсю нюхал прохладный ветерок, пытаясь поймать знакомые запахи болот — но, увы, вместо родной сырости и прелой листвы доносился лишь аромат городских булочных, смешанный с едва уловимым дымком костров, что оставались после ночного празднества. Тем не менее бодрый утренний воздух придавал сил. Пока дети ещё сонно тёрли глаза, а Осёл зевал так громко, что эхо разносилось по каменным стенам, Фиона спустилась во двор, чтобы посмотреть, как там дракончики, ночевавшие под открытым небом. Оказалось, что они неплохо устроились во внутреннем садике: туда им вволю натаскали сена и воды, а малые драконьи создания дремали, обняв хвостами ветви деревьев. Город уже пробуждался к новому дню — повсюду шла уборка после ночного веселья, слуги сметали конфетти и осколки волшебных фонарей, а кое-где мелькали блеклые магические искры, оставшиеся от праздничного фейерверка. Дети-огрята, ещё накануне столько набегавшиеся по площади, поутру жаловались на усталые ножки, но стоило им вдохнуть прохладный воздух, как они снова завопили: «Мама, папа, пойдём погуляем по двору! Смотри, тут фонтан с рыбками!» Шрек, хотя и предпочёл бы выдвинуться поскорее на болото, не мог удержать их и лишь хмыкнул: «Ладно, полчаса, посмотрим, что тут у них за рыбки. Потом домой, всё-таки мне надоело тесниться в каменных стенах». Осёл с радостью принялся сопровождать огрят, подбадривая их нескончаемыми комическими комментариями о рыбе, которая «вдруг может оказаться говорящей», а Кот в сапогах, достойно надев шляпу, тихо шёл следом, дабы незаметно пресекать любые «приключения». Фиона только и успевала кивать дворцовым слугам, которые почтительно раскланивались при виде семейства Шрека. Однако и на этот раз мирный утренний покой оказался ненадолго: к ним вдруг метнулся юный паж из дворцовой свиты, тяжело дыша от быстрого бега. Он почтительно склонил голову, оглядел всю компанию и проговорил: «Простите, Шрек, леди Фиона, но король просит вас к себе — похоже, возник срочный вопрос, связанный с послом из восточных краёв. Он… хм… нервничает и спрашивает, почему у нас в городе “ходят драконы да огры”, и вообще, сомневается в безопасности. Король хотел бы, чтобы вы с ним встретились и развеяли опасения гостя, ведь вы теперь наше доверенное лицо в вопросах мирного сосуществования». Шрек так и застыл, приоткрыв рот: «Серьёзно? Неужели снова нужно объяснять кому-то, что мы не кусаемся?» Он почесал висок и устало выдохнул: «Ну что ж, ладно… Раз король просит — придётся пойти». Фиона понимала, что возможно, дело несерьёзное и разговор займёт считаные минуты, но Шреку, привыкшему принимать за день по несколько подобных вызовов, уже надоедали всякие «официозные» беседы. Пришлось всё-таки оставить детей на попечение Осла, который, разумеется, возликовал: «О-о-о, я обожаю водить детей на экскурсии! Они точно не будут орать и брызгать водой, да?» — «Посмотрим, кто кого забрызгает», — фыркнула Фиона. Король встретил их в небольшом приёмном зале, откуда открывался вид на город. Рядом, скрестив руки, стоял хмурый посол с востока — высокий человек в роскошном одеянии, из-под которого виднелся край кинжала в ножнах. Судя по холёной бородке и манерам, он привык к чёткому протоколу. Завидев Шрека, он слегка побледнел: «Так это и есть огр? Я думал, что он — миф…» Король деликатно откашлялся и сказал: «Разрешите представить — Шрек и принцесса Фиона. У нас они давно признаны доблестными защитниками и друзьями королевской семьи». Посол с сомнением оглядел Шрека, покачал головой: «В наших краях тоже есть сказки об ограх, но обычно они враждебны людям, похищают детей… Или это просто истории?» Шрек, насупившись, со вздохом произнёс: «Ну да, сказки всякие бродят. Но я никого не похищаю. Более того, я сам, если уж на то пошло, защищаю детей и взрослых от всяких напастей». Фиона подошла ближе, стараясь смягчить обстановку. Она улыбнулась гостю: «Поверьте, в королевстве уже давно нет вражды между людьми и сказочными расами. Мы научились жить вместе, хотя раньше были предрассудки. Если хотите, посмотрите вокруг: в городе полно существ, которые раньше считались страшными, но теперь мирно сосуществуют». Посол, немного смутившись, кивнул: «Ладно. Мой государь поручил мне проверить, насколько ваше королевство безопасно для торговли. Мы собираемся открыть здесь новый тракт и поставлять нам шёлк, а вам — товары из нашего региона. Но, признайтесь, не нападут ли ваши… звери?» Шрек недовольно буркнул: «Какие звери? Это наши друзья. И если вы не будете к ним лезть с мечом, они тоже не тронут вас». Король, прочистив горло, аккуратно добавил: «Разумеется, это неофициальная проверка. Но я попросил Шрека показать вам лично, что никто не намерен причинять ущерб вашим торговцам. Мы можем устроить экскурсию, где вы увидите болото Шрека, сказочных существ, и убедитесь, что опасности нет». Услышав про «экскурсию на болото», Шрек чуть было не начал возражать: ему хватало визитов curious folks, но, с другой стороны, если это позволит королевству укрепить дипломатические связи и не порушит всю ту толерантность, которую они так долго выстраивали… «Хорошо, — сказал он, посмотрев на Фиону. — Давайте завтра утром. Сходим на болото, покажем всё, как есть. Заодно я вернусь домой, а вы, вашескородейство… эээ, господин посол… убедитесь, что там никто никого не съедает». Посол пожал плечами: «Ну что ж, хорошо. Думаю, это расставит все точки над “i”». Король поблагодарил Шрека, пообещав и сам присоединиться к небольшому кортежу, — видимо, ему хотелось самолично проследить, чтобы посол не придумал очередных небылиц. Так неожиданно решился вопрос: Шрек всё-таки собирался возвращаться на болото, а теперь ещё повезёт целую делегацию во главе с королём и восточным послом. Мало того, когда о планах стало известно, к ним тут же прилипли всякие дворцовые советники, которые решили, что это «знаменательное событие» — королевский визит к огру, надо, мол, запротоколировать. И, как обычно, слухи разнеслись, и некоторые горожане пожелали идти следом, чтобы «тоже посмотреть на эти болота». Шрек едва не схватился за голову: «А мне кто-то говорил, что будет тихое возвращение домой!» Фиона аккуратно тронула его за плечо: «Давай перетерпим этот показ, потом им наскучит, и они разъедутся. А мы останемся у себя». На следующий день путь начался с утра. Огрята и дракончики ликующе восприняли новость, что они едут домой, — им хватило увеселений в городе. Посол, король, пара королевских стражников, советники и пара придворных дам в нарядных платьях — все это «процессия» довольно комично вышагивала по дороге из каменного мостового полотна к просёлочной тропе, ведущей к болотам. Осёл, видя всю эту свиту, шёл впереди, громко приговаривая: «Ну вот, сейчас вы все увидите самое лучшее болото во всём мире! Здесь у нас не только комары и лягушки, но и…» — «Хм, тихо там, — шикнул Шрек. — Не надо распугивать их». Но оказалось, что всё складывается даже лучше, чем Шрек опасался. Солдаты, ступив на влажную тропу, сначала всё время морщились от запаха, но постепенно привыкли и даже с любопытством разглядывали странные растения, которые колыхались в тумане. Дворцовые дамы сначала визжали от каждого чавкающего звука под ногами, но потом начали удивляться красоте болотных цветов, расцветающих яркими пятнами прямо на воде. Король, хотя и не в первый раз был здесь, шёл довольно бодро, подчёркивая, что «лучшего места для уединения и отдыха не найти», и рассказывал послу о прежних приключениях: как когда-то эти болота считались страшными и затерянными, а теперь здесь живёт Шрек с семьёй, и никто не жалуется. Посол внимательно слушал, временами задавая уточняющие вопросы — то про комаров, то про водные лилии, — но уже не выглядел таким надменным, как в начале. Правда, кое-кто из сопровождающих так и оставался в шоке. Когда навстречу им выпрыгнули жабы размером с кулак, многим пришлось сдерживать крики ужаса. Но, увидев, что Шрек дружелюбно похлопал лягушку по влажной спине, а та уквакала от удовольствия и упрыгала в камыши, люди начали воспринимать всё происходящее как экзотическое сафари, а не опасную зону. Особенно дружно загалдели придворные дамы, узнав, что одна из этих жаб иногда заглядывает к Шреку на огонёк — в буквальном смысле. А уж когда по тропе промаршировала семейка кабанов (видимо, идущих к водопою), и осмелела до того, что потыкалась носами в роскошные платья, фыркающей делегации оставалось лишь смеяться: всё равно уже в грязи, что теперь делать. Дойдя до домика на болоте, Шрек с деловитым видом показал гостям свою «скромную» обитель: небольшой деревянный дом, грубо сколоченный, мостки через лужи, покосившийся забор. Осёл, которого назвали «экскурсоводом», не умолкал, описывая: «А вот здесь Шрек готовит свои знаменитые блюда из водорослей и лягушачьего желе! Очень полезно! И никакой дворцовой кухни не надо!» Посол, покачав головой, спросил: «И вы… едите лягушек в сыром виде?» Шрек подмигнул: «Ну, не всегда. Но у нас свои блюда, кое-кто находит их аппетитными». Постепенно свита обжилась и даже устроила что-то вроде пикника, расставив корзины с провизией. Посол, сидя на широком бревне, умудрился не испачкать свой плащ, и, слегка углубившись в разговор с королём, уже не выглядел таким напряжённым. Он с интересом слушал истории о разных существах, которые живут по соседству, и, при виде огрят, крутившихся у ног Фионы, удивлённо воскликнул: «Они такие… милые. Выходит, нельзя судить по одной внешности». На что Фиона с искренней улыбкой ответила: «Точно. И это основной урок, который мы пытаемся донести». Стражники, осмелев, сами попробовали немножко болотного блюда, которое Фиона приготовила в большом котелке. Кое-кто сморщился, но, попробовав, сказал, что на вкус оно напоминает… кстати, никто не мог толком описать вкус, но многие признали, что это довольно сытно. Когда время поджимало, король поднялся и предложил завершить экскурсию. Посол, уже без опаски, даже с энтузиазмом, хотел узнать, нет ли по близости гигантских крокодилов (по легендам, они тоже водятся в болотах). Шрек заверил, что если где и водились, то далеко, и вообще их давно не видели. «Но, — добавил он с усмешкой, — если найдём, я покажу. Обычно они уважают мой кулак». Посол, наконец, похоже, поверил, что бояться нечего. «Признаться, я ожидал худшего, — сказал он королю. — Думал увидеть дикую местность, где полно чудовищ. Но теперь вижу, что здесь всё под контролем. Я уверен, что наш государь одобрит торговое соглашение. Товары будут доставляться и через ваш город, и, надеюсь, даже через эти части королевства, не вызывая страхов у купцов». Шрек внутренне вздохнул с облегчением: всё-таки хорошо, что они пришли к выводу без особых инцидентов. Королевская делегация, выпив на прощание по чашке сладкого настоя (каким-то чудом приготовленного Осём из болотных трав — не спрашивайте, где он это взял), стала собираться в обратный путь. Стражники, нагруженные всяческими свитками и картами, двинулись осторожно, стараясь не соскользнуть в трясину. Придворные дамы, уже не такие брезгливые, довольно оживлённо болтали о том, что «обязательно вернутся посмотреть, как цветут болотные кувшинки в сезон». Король, поравнявшись с Шреком, поблагодарил его за гостеприимство: «Видишь, друг мой, можно сказать, что ты в очередной раз спас нас от недоразумений. Посол уедет доволен и не станет рассказывать страшилки». Шрек в ответ пожал плечами: «Ну, ничего особенного. Я же предупреждал, что у нас всё спокойно». Посол, в свою очередь, на прощание сделал знак уважения в сторону Шрека и Фионы: «Я вижу, что вы, хоть и “огр”, являетесь честным и надёжным существом. Мои предрассудки оказались неверны. Жаль, что не все наши люди это понимают. Но я расскажу о вас дома». И вскоре все ушли, оставляя болото в привычной тишине. По дороге обратно они ещё кричали «До свидания!», а Осёл провожал их весёлым «Не забудьте прислать пару мешков зерна!». Когда все фигуры скрылись за поворотом тропы, и лишь ветер колыхал камыши, Шрек наконец позволил себе опуститься на старое бревно у домика и глубоко выдохнуть. «Вот и всё. Наконец-то — наш дом снова в полном распоряжении», — сказал он, обведя глазами родные пейзажи. Фиона с улыбкой села рядом: «Надеюсь, на этот раз надолго». Огрята, уже привычно, рванули к луже неподалёку, окатывая друг друга брызгами, и дракончики, кружившиеся над домом, радостно захлопали крыльями. Кот в сапогах успел заскочить на помост и устроиться прямо на перевёрнутом ведре, нахлобучив шляпу на нос, видимо намереваясь вздремнуть. Осёл, посматривая вслед удаляющейся делегации, со вздохом сказал: «Ох, надо же, сколько гостей мы приняли за последнее время! Шрек, может, ты уже начнёшь брать плату за вход в этот “аттракцион”?» Шрек рассмеялся: «Да уж, “аттракцион” — это точное слово». Но при всём внешнем ворчании он чувствовал в душе удовлетворение: королевство всё больше открывается миру, больше нет предубеждений, и даже заморские послы уже не шарахаются при виде огра. На болоте опять всё идёт своим чередом. Вечером, когда солнце упало за кромку деревьев, Фиона развела костерок, и в котелке забулькала похлёбка — на этот раз не для гостей, а для семьи. Дети, ожидая ужина, носились вокруг, таская лягушек и жуков, а Шрек то и дело показывал им, как аккуратно брать лягушек, чтобы не причинить им вред. Всё это было таким привычным и родным, что он прямо вдыхал полной грудью запах сырости и прогретых за день трав. Городские праздники, официальные награды, встречи с послами — всё оставалось в другом мире, где он, конечно, в любую минуту может появиться, если возникнет необходимость. Но сейчас тишина и кваканье болотных жителей, смешавшись с треском дров в костре, создавали ту самую атмосферу, которую он когда-то считал единственным своим пристанищем. Фиона, подняв взгляд на мужа, заметила, как он довольно улыбается, глядя на закат. «Что, счастлив, что мы дома?» — спросила она, догадавшись, что именно на уме у Шрека. Он кивнул: «Счастлив. Вот только не знаю, надолго ли. Скорее всего, кто-нибудь снова постучится в дверь, и опять что-нибудь случится…» Фиона усмехнулась: «Ну, такова уж твоя судьба, герой. Весь наш мир, кажется, переворачивается вверх дном каждый раз, когда мы думаем, что можно расслабиться. Но знаешь, это здорово — мы живём в эпицентре перемен и видим, как становятся возможными вещи, о которых раньше лишь мечтали». Шрек взял её за руку: «Да, ты права. И иногда я рад, что могу хоть капельку помочь людям увидеть ценность дружбы и толерантности». Их беседу прервал громкий гогот огрят, которые уже успели выпачкаться зелёной жижей с головы до пят. Осёл, старательно пытавшийся их удержать, забавно скользил на мокрой траве, при этом жалуясь: «Ай, ну так нечестно, мы же хотели тихий вечер! Куда вы, мошенники?» Дракончики же, кружась над водой, с визгом выплёскивали ртутные брызги, осыпая ими несчастного Осла. Кот, вздрогнув от шума, скинул шляпу и крикнул: «Да как же я усну в этом хаосе?» Но никто не отвечал, потому что дети хохотали, а взрослые уже не сдерживали улыбок. Это был самый обычный день на болоте, с крепкими объятьями семьи и заливистым смехом, который никакие королевские или дипломатические хлопоты не могли затмить. Поздним вечером, когда всё улеглось и к болоту подкралась мягкая темнота, Шрек и Фиона нашли минутку побыть вдвоём на деревянном крыльце. Дети уже утомились и вповалку заснули внутри домика, Осёл дремал на куче старых тряпок, а Кот в сапогах дозирал где-то под ветвями, вглядываясь в лунную дорогу над водой. Светлячки, мерцая в тумане, рисовали эфирные узоры. Шрек, глядя в это мерцание, вспомнил все недавние дни: городские гулянья, исчезнувшую девочку, которую он отыскал, восточного посла, перепуганного здешними чудесами. Всё это прошло словно цепочка событий, где он снова выступал связующим звеном между разными мирами. «Похоже, я уже совсем втянулся в роль “огра-посредника”», — тихо сказал он, и в голосе звучала не только ирония, но и спокойное принятие. Фиона опустила голову ему на плечо: «Зато мы знаем, насколько это нужно людям. Мир меняется, и каждому важно понять: даже тот, кто выглядит страшным, может оказаться другом. По-моему, мы своей жизнью это доказываем». Шрек тихо рассмеялся: «На меня, конечно, ещё глядят с опаской, особенно когда я рычу… Но это мой стиль, без него скучно». Фиона вздохнула, улыбаясь: «Ладно, отдыхай, мой “страшный” супруг. Пока не настал рассвет и нас опять не утащили куда-то за приключением». Они замолчали, слушая кваканье и треск цикад. Где-то в кромешной тени болота проскользнул енот, спугнув целую стайку мелких лягушек, и те вспорхнули, словно маленькие зелёные шарики. Это зрелище добавило волшебства в ночной пейзаж. Так прошёл ещё один день в нескончаемом сказочном жизненном пути Шрека. Завтра вновь что-то изменится, может, придёт новый посетитель, или нужно будет помочь соседям, а может, устроят веселые сборы на каком-нибудь лугу. Но какое бы испытание ни ждало впереди, одно оставалось неизменным: душа Шрека, в которой гармонично сплелись сила, честность и искреннее стремление к добру, находила отклик у других, рождала новую дружбу и развеивала давние страхи. И под покровом этой ночи, на пороге своего домика, рядом с любимой семьёй и успокоенным болотом, Шрек улыбался. Он знал, что в лунном свете любое чудо выглядит особенно ярко, а самое ценное чудо — это возможность быть собой и дарить окружающим защиту и поддержку, пусть и с ворчанием или колкими шутками. Когда сон начал подкрадываться к его тяжелым векам, Шрек понял, что больше всего на свете хочет просто остаться в этом моменте: чувствовать руку Фионы, слышать ровное дыхание детей, замечать, как подрагивают крылья уснувших дракончиков, и знать, что завтра он проснётся на своей земле, там, где всё когда-то начиналось. И пусть колокола королевства в любой миг могут зазвенеть, призывая к подвигам, — Шрек готов. Потому что он — огр с большим сердцем и крепкими, добрыми руками, которые держат в равновесии не только громадный дубовый посох, но и целые нити судеб, переплетающихся в чудесном мире, где каждый день несёт новые чудеса. И нет конца этому рассказу, ведь он длится до тех пор, пока болото дышит туманами, пока луна скользит над кувшинками, и пока в сердце «зелёного великана» живёт желание оберегать тех, кто нуждается в нём, и ценить свою свободу, которую никто уже не отнимет. На следующий же день, казалось, ничто не предвещало новых волнений. Болото заливалось предрассветной дымкой, а Шрек с Фионой уже успели с рассвета совершить короткую прогулку по влажной тропе, проверяя, всё ли в порядке в окрестностях. Дети ещё дремали в доме: после вчерашних шумных забав они проспали под утренние трели птиц. Сам Шрек, подойдя к воде, задумчиво разглядывал своё отражение. Вода была прохладной, чуть рябила от лёгкого ветерка. Он улыбнулся самому себе – не тому мощному и грозному огру, которого так часто боятся чужие глаза, а внутреннему другу, любящему тишину и готовому помогать другим, когда в том есть необходимость. Фиона, бережно положив руку ему на плечо, тихонько заметила: «Кажется, нам сегодня никто не собирается мешать, не так ли?» Однако стоило им вернуться к домику, как выяснилось, что тишина порой обманчива: в сторонке, почти у самого забора, металось несколько мелких волшебных существ — это оказались миниатюрные гоблины. Обычно они обитают далеко в пещерах и нечасто появляются у болот, но в этот раз были явно напуганы: при виде Шрека они приняли оборонительные стойки, хотя тряслись от страха так, что их маленькие уши дрожали. Шрек осторожно поднял ладонь, давая понять, что не причинит вреда. Гоблины, бормоча на своём языке, ещё сильнее завертели глазами. Фиона, слегка наклонившись, спросила вполголоса: «Что случилось?» Наконец один из гоблинов издал резкие звуки и как-то ухитрился показать жестами, что они спасаются от кого-то. Потребовалось время, чтобы понять — их деревню разорил некий таинственный отшельник-маг, который потребовал от гоблинов золото или иные богатства. Услышав это, Шрек тяжело вздохнул. Казалось бы, только всё улеглось вокруг, а тут вдруг появляется ещё один лиходей. «Похоже, – пробормотал он, глядя на Фиону, – что планы на спокойный день накрылись». Фиона понимающе кивнула: «Но гоблины ведь не злые, если их не трогать. Раз они пришли сюда, значит, хотят попросить помощи». Маленькие гоблины тем временем стайкой столпились возле огрят, которые, проснувшись от шума, уже любопытно выглядывали из-за дверного проёма. Осёл, тоже растолканный этой суетой, начал тараторить: «Ох, разве нельзя было дать нам хоть чуть-чуть побездельничать? Но нет, опять что-то случилось! Ладно, что за маг, как его найти?» Разумеется, Шрек не мог оставаться равнодушным: «Если это колдун-отшельник бесчинствует в пещерах и терроризирует гоблинов, то вскоре может добраться и до других. Пойдём разберёмся». Фиона велела детям оставаться на болоте под присмотром Драконихи и других друзей, а сама собиралась сопровождать мужа: слишком часто бывало, что без неё Шрек вдруг попадал в такие авантюры, что без второй пары рук не обойтись. Кот в сапогах подскочил на слова о новом маге: «Ах, это значит, мне вновь придётся пускать в ход шпагу? Чудесно! А то я уже успел соскучиться по испытаниям!» Осёл, морщась, потоптался на месте: «Да ладно, надеюсь, там не будет слишком темно, а то я не люблю пещеры…» Тем временем один из гоблинов, сообразив, что ему будут помогать, весело прыгнул, махнув рукой: мол, «идём за мной». Так коротко и ясно они тронулись в путь. Через пару часов пути по заросшим тропинкам, где ноги то и дело засасывало в липкую жижу, они вышли на каменистый склон. Здесь болото сменялось более сухой почвой, вдали маячила небольшая гряда холмов, изрезанных крохотными пещерами. Сами гоблины, казалось, знали дорогу хорошо: эти земли, пусть и немного суровые, были их родными владениями. Но по мере приближения к самой большой пещере, под чёрным нависающим карнизом, становилось заметно, что вокруг царит запустение. Выжженные травы, валяющиеся обломки деревянных опор, обугленные ветви деревьев — всё это говорило о чьей-то злобной выходке. Похоже, неизвестный отшельник применял магию огня или нечто подобное. Шрек, осматривая руины, нахмурился: «Если этот колдун был тут, он явно не шутит. Нужно действовать осмотрительно». Фиона, уже прошедшая через многие испытания, кивнула: «Постараемся сначала поговорить. Если он человек вменяемый, можно договориться. Если нет, придётся применить силу». Осёл, дёргая ушами, пролепетал: «Ну, кто бы сомневался, как всегда…» Сами гоблины, при звуке всякого шороха в пещерном проходе, тут же прятались за Шреком, будто видели в нём высокую крепость. И недаром: глубже, за поворотом, послышался властный гул, сопровождаемый эхом. Шрек, сделав знак друзьям быть наготове, осторожно двинулся вперёд, высматривая, не затаился ли кто за каменными уступами. Вдруг воздух впереди засветился странным пламенем — и из полутьмы вышла фигура. Высокий, иссушенный мужчина в серо-коричневой хламиде, сгорбленный, но с горящим взглядом. Лицо избороздила паутина морщин, а рука сжимала багровый посох с сияющим наконечником. «Что вам нужно здесь? Я не терплю гостей!» — рявкнул он. Гоблины, завидев его, жалобно пискнули и снова спрятались. Шрек заговорил твёрдо, не распаляясь: «Мы пришли, потому что слышали, что ты напал на гоблинов и сжёг их деревню. Зачем? Они ведь никому не вредят». Колдун скривил рот в полуулыбке: «Гоблины? Ха! Они мешали мне копать в горе редкие руды. Я просил их не бегать там, но они отказались уходить, вот я и показал, кто сильнее! А если вы явились судить меня, то убирайтесь! Я не потерплю, чтобы какой-то огр и его смешная свита указывали, что мне делать!» Осёл, услышав такое, сердито дёрнул хвостом: «Эй, вообще-то, это не смешная свита! Мы — очень отважные…» Но договорить не успел: колдун свёл ладони, и между ними вспыхнула плазменная искра, которая с шипением сорвалась и полетела прямо к ним. Шрек в последний момент успел прикрыть товарищей собой, рывком отшвырнувшись от места удара. Искра рванула под ногами, чуть не опалив края одежды. «Ну, значит, всё ясно, — сказал огр, глядя на Фиону и Кота. — Похоже, договориться не выйдет». Схватка вспыхнула мгновенно: колдун метнул очередной заряд огня, но Шрек, здоровенной дубиной (которую прихватил с собой, предчувствуя неладное), отбил его в сторону. Фиона, укрывшись за валуном, метнулась вперёд, ловко запустив камень, отвлекая врага. Кот в сапогах, мигом вскочив на выступ, запрыгал по камням, стараясь подобраться сбоку. Но колдун оказался не из слабых: он взмахнул посохом, и земля вокруг затряслась, выпуская пламя из трещин. Осёл, завизжав, отпрыгнул, бормоча: «Какая горячая встреча!» Гоблины, видя, что завязалась битва, робко помогали как могли: они сыпали сверху мелкими камешками, пытаясь сбить колдуна с концентрации. И действительно, когда сверху посыпались камни, колдун отвлёкся на миг, а Шрек, подоспев, предпринял мощный выпад: раскрутил дубину и с громким рёвом обрушил её на пылающий посох. Посох задрожал и выпустил взрыв искр — колдун зашатался, утратил равновесие. Фиона, не теряя шанса, ловким прыжком подбежала и выбила посох, чтобы тот не продолжал действовать. «Сдавайся, — крикнул Шрек, удерживая колдуна, который яростно пытался вывернуться. — Нечего тебе тут хозяйничать! Или поклянись, что оставишь гоблинов в покое!» Но колдун, крича о том, что «не позволит каким-то выскочкам командовать», разразился потоком ругательств. Тут вперёд выступил самый смелый из гоблинов, надев на голову обломок старого медного тазика, будто шлема, и пронзительно выкрикнул на своём языке что-то вроде «Хватит! Хватит жечь наш дом!». Колдун, вырываясь, попытался сформировать заклятье одной рукой, но Кот подскочил и эффектным выпадом «сверху» прижал его локоть: «Сеньор, будьте любезны без глупостей!» Шрек, сжав кулаки, добавил: «Мы не убьём тебя, если пообещаешь покинуть эти земли и не трогать живых обитателей, понял? Иначе…» Колдун огляделся: посох лежал в стороне, отшибленный ударом, силы для нового смертельного заклятия не осталось, а перед лицом — агрессивный огр и его компаньоны. Он понял, что проиграл. Хрипло дыша, колдун сквозь зубы произнёс: «Ладно. Я уйду. Но вы ещё пожалеете…» — «Ничего мы не пожалеем, — буркнул Шрек, — лишь бы ты не появлялся тут вновь». Довольные гоблины, ликуя, подскочили к угрюмому пленнику, быстро обыскали его на предмет запасных артефактов. Оказалось, у него было несколько небольших амулетов, да портативные кристаллы огня, — чтобы не оставлять колдуну оружия, всё это прихватили себе. Фиона скептически посмотрела на колдуна: «Ты мог бы найти мирный способ добывать руду. Но выбрал путь насилия. Учти, если задумаешь вновь творить зло, в следующий раз мы не будем так снисходительны». Колдун скривился, не отрывая взгляда от Шрека, явственно понимая, что с этим зелёным великаном спорить сейчас бессмысленно. «Хорошо, я ухожу…» — прошипел он и, вскинув голову, зашагал прочь, бормоча заклятье, которое помогало ему скрыться в ландшафте. Подземелье стихло, огненные трещины на земле стянулись, будто залеченные. Гоблины радостно запищали, подпрыгивая вокруг Шрека и его друзей, и, хоть они толком не говорили на одном языке, прекрасно выражали благодарность. Один из них даже протянул миниатюрный мешочек, в котором глухо позвякивали мелкие самоцветы. Шрек хотел отказаться, но Фиона покачала головой, мол, лучше принять знак признательности, а потом решить, что с этим делать. Так гоблины, которые недавно дрожали от страха, теперь водили хороводы вокруг Шрека, Осла, Кота и Фионы, показывая, что их проблема решена. На выходе из пещерной долины Кот тихонько потянул Шрека за рукав и ехидно заметил: «Видишь, снова подвиг, снова благодарность. Ещё немного — и придётся строить памятник в твою честь!» Шрек в ответ лишь отмахнулся: «Только этого не хватало». Осёл, вздохнув, почесал бок: «Зато теперь гоблинов мы тоже спасли. Сколько уже всяких историй за последнее время! Ну ничего — давайте домой, я проголодался». Возвращаться пришлось слегка окольным путём, чтобы не столкнуться с новыми неожиданностями. По дороге они останавливались в луговине, где Фиона собрала для всех слегка измученных огрят (которых оставили на болоте, но про которых уже хотелось узнать) свежих ягод, а Кот подкараулил какую-то некрупную дичь на ужин. Осёл же развлекал всех своими историями, в которых приукрашивал недавнюю борьбу с колдуном, описывая себя как «главного героя, который дважды уворачивался от пламенных шаров». Шрек лишь сдержанно похихикивал, но не возражал: пусть Осёл повеселится. Когда наконец туман болота показался впереди, путники ощутили ту самую домашнюю теплоту: знакомое чавканье грязи под ногами, кваканье лягушек, тёплый влажный воздух. На крыльце их уже ждали дети-огры, радостно заметавшиеся к родителям, и дракончики, взволнованно шелестевшие крыльями, мол, «где же вы были?!» Фиона присела на корточки, расцеловывая малышей, а Шрек, тяжело опустившись на скамеечку у двери, выдохнул: «Дом, милый дом». Осёл напоследок поднял копыта вверх и крикнул: «Господа! Жизнь прекрасна, и мы снова все вместе!» Гоблины, кстати, обещали наведываться и привозить редкие грибы, которыми богаты их пещеры — так, в знак дружбы. Что ж, Шреку оставалось только пожелать им удачи и надеяться, что колдун сдержит слово и не вернётся. Но впрочем, если и вернётся — все уже знают, к кому обращаться. И сам Шрек, хоть и не рвался к новым битвам, был готов встать на защиту слабых. Так тёплый вечер мягко укутал семейство и друзей. Огрята, наперебой рассказывавшие о том, как они «геройски тренировались» прыгать через лужи, требовали, чтобы мама с папой всё им поведали про злого мага. Дракончики развлекали Осла, таская его за хвост, а Кот снисходительно улыбался, рассказывая, что «мы всего лишь слегка поколотили этого колдуна». Шрек, откинувшись спиной на тёплый ствол дерева, чуть прикрыл глаза. Он слышал смех и болтовню семьи, чувствовал запах любимого болотного воздуха — и в который раз понимал, что ничего в жизни ему не нужно больше, чем это ощущение покоя после дел праведных. Рядом на траве примостилась Фиона, взглянула на него полным нежности взглядом: «Я так рада, что мы с тобой вместе всё это проходим». Шрек прерывисто вздохнул, но улыбнулся: «Я тоже. Без тебя всё было бы куда сложнее». Ночь наступала плавно: туман густел над болотом, светлячки выпархивали из камышей, а лягушки начинали свою неспешную вечернюю песню. Маленькие огры, наигравшись, сонно клевали носом, и Фиона, улыбаясь, уводила их в дом, обещая рассказать новую сказку на ночь. Осёл, утомившись после похода, вальяжно растянулся у крыльца, где-то рядом дремал и Кот. Дракончики подвывали лягушкам, будто пытаясь подхватить их кваканье. И лишь Шрек ещё не уходил внутрь, смотрел на звёздное небо, отражающееся в мутноватой воде. Он думал обо всём, что успело с ними случиться: сколько разных существ они повстречали, сколько проблем успели разрешить — от троллей до колдунов и обиженных кентавров… А ведь ещё недавно он жил один, не пуская никого к себе. Но теперь у него была семья, друзья, и всё королевство знало, что огр, хоть и умеет рычать и страшно хмуриться, на деле обладает сердцем, открытым для тех, кто в беде. Глядя на мерцание светлячков, Шрек тихонько сказал сам себе: «Похоже, всё-таки можно быть не только чудовищем, но и чем-то большим». И эта мысль грела его, неся ощущение, что он на своём месте в мире, где люди, нелюди и всякие неожиданные создания всё чаще учатся жить вместе. Вдруг из-за двери высунулась Фиона и спросила полушёпотом: «Дорогой, ты идёшь или так и будешь охранять болото всю ночь?» Шрек неохотно поднялся, чуть растревожил тихую воду ногой и усмехнулся: «Да, иду. Ну а болото… болото и само справится, но ведь всегда радостно знать, что я рядом, если что». Фиона улыбнулась, и они вместе зашли в дом, где в полумраке уже уютно притихли дети, а в окне лениво бликовала луна. Так всё и устоялось в тот вечер: в доме Шрека опять царили мир, семья, смех и тихое журчание болотных жуков за стенами. А заросшее тропою королевство могло спать спокойно: оно знало, что где-то на границе, в скромном домике на болоте, живёт тот, кто в любой миг выйдет навстречу опасности или чужой беде. И, как бы ни менялся окружающий мир, сколько бы ни приходило послов или колдунов, зелёный огр с добрым сердцем всегда найдёт способ вернуть гармонию. А значит, всё это завершится тем, чего ждут в каждой истории: счастливым концом, где любовь, дружба и верность самим себе побеждают страхи и злые чары. И болото, окутанное лунным светом, ещё долго шептало свою негромкую песню, словно подтверждая: эта сказка продолжается, но она уже обрела своё заслуженное счастье, оставаясь открытой для новых добрых чудес.